Может Луна блестеть, ударяема Солнца лучами,
День ото дня свой лик обращая все больше и больше
К нашему взору, по мере того, как отходит от Солнца
До полнолунья, когда напротив него засверкает...
Но допустимо и то, что, собственный свет излучая,
Катится в небе Луна и даёт изменение блеска,
Ибо возможно, что с ней вращается тело другое,
Что заступает ей путь, постоянно от нас заслоняя.

Может вращаться Луна и как шар или, если угодно,
Мяч, в половине одной облитый сияющим блеском,
При обращении своём являя различные фазы,
Вплоть до того, как она откроется нашему взору,
Той стороной, где вся сверкает пламенем ярким,
Мало-помалу затем обращаясь вспять и скрывая
Всю светоносную часть своего шаровидного тела.

Когда ты поклоняешься Елене,
Ты счастлив. А моя судьба отныне
В том, что не женщина - богиня
Являет мне свое благоволенье.

Бег дня и чёрной ночи появленье
В тебя вселяют странное унынье.
Вечерняя роса лежит в долине,
И я взываю жалобно к Селене.

Елена хороша и смотрит нежно,
Селена далека и белоснежна.
Ты, как и я, вкусил добра и зла.

Но знаешь, друг мой, надо согласиться,
Что мне светящая с небес царица
И бед и счастья больше принесла.

Свой круг рисуя всё ясней,
Над морем Солнце опускалось,
А в море полоса огней,
Ему ответных, уменьшалась.

Где чары сумрака и сна
Уже дышали над востоком,
Всходила мёртвая луна
Каким-то жаждущим упрёком...

Но вдоль по тучам, как убор,
Сверкали радужные пятна,
И в нежно-голубой простор
Лился румянец предзакатный.

Настанет Ночь моя, Ночь долгая, немая,
Тогда велит Господь, творящий чудеса,
Светилу новому взойти на небеса.

- Сияй, сияй, Луна, всё выше поднимая
Свой, Солнцем данный лик. Да будет миру весть,
Что День мой догорел, но след мой в мире - есть.

В кипящей пене валуны,
Волна, блистая, заходила -
Её уж тянет, тянет сила
Всходящей за морем луны.

Во тьме кокосовых лесов
Горят стволы, дробятся тени -
Луна глядит - и, в блеске, в пене,
Спешит волна на тайный зов.

И будет час: луна в зенит
Войдёт и станет надо мною,
Леса затопит белизною
И мёртвый обнажит гранит,

И мир застынет - на весу,
И выйду я один - и буду
Глядеть на каменного Будду,
Сидящего в пустом лесу.

Ущербная, устав лучом пленять,
Она наводит ужас на поэта
И, сглазив душу, ей дает понять,
Что можно всё, что нет ни в чём запрета.

Когда же закруглится по краям,
Она горит, как чаша золотая,
В которой боги пить дают богам -
Там, где любовь бессмертно-молодая.

Ещё, и вот - она, как рдяный щит,
Как полнота пылающего шара,
К болотам, к топям, вниз спешит, спешит,
Горит за лесом заревом пожара...

Когда луна сверкнёт во тьме ночной
Своим серпом, блистательным и нежным,
Моя душа стремится в мир иной,
Пленяясь всем далёким, всем безбрежным.

К лесам, к горам, к вершинам белоснежным
Я мчусь в мечтах; как будто дух больной,
Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу - луной.

Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся земля с борьбой своей,
Я - облачко, я - ветерка дыханье.

Луна богата силою внушенья,
Вокруг неё всегда витает тайна.
Она нам вторит: "Жизнь есть отраженье,
Но этот призрак дышит не случайно".

Своим лучом, лучом бледно-зеленым,
Она ласкает, странно так волнуя,
И душу побуждает к долгим стонам
Влияньем рокового поцелуя.

Своим ущербом, смертью двухнедельной
И новым полновластным воссияньем
Она твердит о грусти не бесцельной,
О том, что свет нас ждёт за умираньем.

Но, нас маня надеждой незабвенной,
Сама она уснула в бледной дали,
Красавица тоски беспеременной,
Верховная владычица печали.

Ветры тихие безмолвны.
Отчего же плещут волны
И несутся вперебой?
Им бы нужно в час вечерний
Биться, литься равномерней,
А меж тем растет прибой.

Отчего же? - Там далеко,
В безднах бледного Востока,
Светит пышная Луна.
А направо, точно лава,
Солнце светит величаво,
И под ним кипит волна.

В миг предсмертный, в час заката,
Солнце красное богато
Поразительным огнём.
Но волна в волну плеснула
И, признав Луну, шепнула:
"Мы теперь сильней, чем днём".

И меж тем как факел красный,
В отдалённости неясной,
Будет тлеть и догорать,
Лик Луны, во мгле безбрежной,
Будет, властный, будет, нежный,
Над волнами колдовать.

Алмазный бред морщин твоих и впадин
Томит и жжёт. Неумолимо жёстк
Рисунок скал, базальтов чёрный лоск,
Строенье арок, стрелок, перекладин.

Вязь рудных жил, как ленты пёстрых гадин,
Наплывы лавы бурые, как воск,
И даль равнин, как обнажённый мозг...
Трёхдневный полдень твой кошмарно-страден.

Пузырчатые оспины огня
Сверкают в нимбе яростного дня,
А по ночам над кратером Гиппарха

Бдит "Volva" - неподвижная звезда,
И отливает пепельно-неярко
Твоих морей блестящая слюда.

Твоих морей блестящая слюда
Хранит следы борьбы и исступлений,
Застывших мук, безумных дерзновений,
Двойные знаки пламени и льда.

Здесь рухнул смерч вселенских "Нет" и "Да".
От Моря Бурь до Озера Видений,
От призрачных полярных взгромождений,
Не видевших заката никогда,

До тёмных цирков Mare Tenebrarum
Ты вся порыв, застывший в гневе яром.
И страшный шрам на кряже Лунных Альп

Оставила небесная секира.
Ты, как Земля, с которой сорван скальп -
Лик Ужаса в бесстрастности эфира!

Зелёный вал отпрянул и пугливо
Умчался вдаль, весь пурпуром горя...
Над морем разлилась широко и лениво
      Певучая заря.

Живая зыбь, как голубой стеклярус.
Лиловых туч карниз.
В стеклянной мгле трепещет серый парус.
      И ветр в снастях повис.

Пустыня вод... С тревогою неясной
Толкает челн волна.
И распускается, как папоротник красный,
      Зловещая луна.

Кривое белое пятно
   Комочком смято-мутным
Висит бесцельно и давно
   Над морем неуютным.

Вздымая водные пласты,
   Колеблет море сваи.
А солнце смотрит с высоты,
   Блистая и скучая.

Но вот, в тот миг, когда оно
   Сердито в тучу село,
Мне показалось, что пятно
   Чуть-чуть порозовело.

Тревожит сердце кривизна,
   И розовые тени,
И жду я втайне от пятна
   Волшебных превращений...

Ты - над землёй пылающий рубин,
Ты, как и я, свободен по законам.
Под нами ночь, и нам открыт один
Заветный путь по дымным небосклонам.

Свободны мы, и никаким поклоном
Связать себя с землёю не хотим.
И вот - летим, и ты крылом зелёным
Слегка взмахнув, колеблешь синий дым.

Под нами там - земное очертанье,
Лиловый шар, плывущий в алой мгле.
И отдалённое мне слышится рыданье.

И вот уж я на плачущей земле.
В разлуке мы. И снова ты один,
Крылатых звёзд и неба властелин!

Туманным золотом осыпаны рога
Степного буйвола, взлетевшего за грани,
Где лету вечному открыты берега,
И звёзды быстрые и лёгкие, как лани.

Смотрю. Безропотно в открытом океане
Лишь ты проносишься зазубренным серпом
И режешь воздуха рыдающее пламя
В просторах вечности, в безбрежье мировом.

Свободный! Царственный! Тебя благословляю,
Твои кровавые, могучие рога,
И звёзд рассыпанных серебряную стаю!

Смотри: моя к земле прикована нога,
Но мощным разумом и мыслью сокровенной
Я, как и ты, владею всей Вселенной!

День пролетел.
Спокойно спит округа, 
И в соловьиной роще
Тишина...
Над рощей месяц,
Словно лемех плуга, 
Распахивает тучи
Допоздна.

И вот за то, 
Что сделал очень много, 
Мне хочется сейчас 
Лишь одного -
Слегка рукою 
Лемех тот потрогать 
И оселочком 
Поточить его...

Как плавно луна дрейфует 
Над ширью материков. 
Веками ее шлифуют 
Шлейфами облаков. 
Когда, завершив работу, 
Расходятся облака -
Нетленная позолота 
Сверкает издалека. 
Сияй, поднимайся выше! 
Но вижу со всех боков - 
Опять на работу вышли 
Тысячи облаков...

Трясла телега. Тихо кони ржали.
Дорога поросла густой травой.
Кузнечики прыжками поражали,
Взмывая над свинцовой головой.
И я заснул, как потонул в колодце,
Проснулся, словно вынырнул со дна,
Пролепетал: "Какое, мама, солнце...",
А мать сказала, это, мол, луна.
Быть может, обманула, неизвестно,
Но с той поры мне часто снился шар,
Всплывающий в тиши над чёрным лесом,
Необычайный, страшный, как пожар.

Меж бронзовых кочек,
из моховых мисок
смотрела огромным лицом черемиса
луна,
растеклась,
над болотами свесясь:
в ней много от чуди,
в ней много от веси:
вот так же кругла,
и во взоре - косое,
носимое ветром и криками соек.

Ракета снова нас приводит
В потусторонние края,
Где в тёмном лунном небосводе
Сияет тёплая Земля.

В трещиноватом реголите
Сигналы странные слышны,
И Тайны Вечности сокрыты
В камнях обратной стороны.

В обрывах кратеров опасных
И в океане без воды
Искали долго и напрасно
Живой материи следы.

К Земле обращена Луна
Одною стороной.
Загадка в ней заключена
Активности былой.

Но годы бурные прошли -
Силёнок ни на грош.
Лишь притяжение Земли
Луну бросает в дрожь.

Сменился у нее настрой,
Хоть прежний разворот,
Родившись "младшею сестрой",
Как "старшая" - умрёт...

Нам верность вечная Луны
Волнующий пример.
Но мы умом обращены
В пространство перемен.

И так нетерпеливы мы,
Претензий так полны,
Что забываем: жизнь - лишь миг,
Призывный вздох Луны...

Случайно или не случайно
Наш спутник в космосе - Луна -
Своим лицом необычайным
Всегда к Земле обращена?
Сокрыта иль полузакрыта
Для нас другая сторона.
Какая тайна в ней зарыта,
Какая страсть заключена?
Не завихрят циклонов ветры,
Цунами не придёт волна, -
Ещё бурлят земные недра,
Но еле "щёлкает" Луна.
Её слабеющие длани,
Увы, уж не берут в полон.
И покидает поле брани,
И отступает "Аполлон".
Стартуют рыцари иные
К сетям сатурновых колец,
Туда, где жжёт дыханье Ио
И ощущается конец
Той Удивительной Системы
Владений Царственной Звезды,
Которой уроженцы все мы.
Из Чёрных Дыр и Пустоты,
Из "ядерной золы" пожара
Создал Всевышний Божий Свет...
Мы в нём - Несчастье иль Подарок?
Кто знает истиный ответ!

Луна обращена к Земле
всегда одной стороной:
значит,
что-то она
скрывает?..
значит, 
что-то она
пытается
уберечь от?..
Луна,
наверное,
очень боится
за последний
крошечный 
участок
живой плоти...

Две стороны, как у медали, 
У нашей спутницы Луны. 
Но лишь недавно увидали 
Луну с обратной стороны. 
Из века в век на небосклоне 
Блестит знакомый лунный лик. 
Как плохо, как односторонне 
Мы знаем спутников своих!

Тёмная ночь расстилается словно химера,
Солнце заснуло и дремлет на пике далёком,
Вздох затаила вселенной тяжёлая эра,
Время считая в молчанье своём одиноком,
Миг - и разорвана тверди холодная сфера,
Острый луны ятаган появился над нами,
Но и теперь, моя вольная птица размера,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.

Я нанизал, как бусы,
Луны на все вкусы...
Как паутинки,
Тонки и робки
Месяцы-льдинки,
Месяцы-скобки,
Рядом на полке
Месяцы-щёлки.
Месяц-хрусталик,
Месяц-крючок,
Месяц-рогалик,
Месяц-стручок.
Выточен плотно,
Тяжек, упруг 
В тучах-полотнах
Месяц-утюг.
Как о месяце этом
Вспомнить добром,
Он висел над кацетом
Человечьим ребром...

Месяц молодой, мой старый друг,
вот и вновь мы встретились с тобой.
Кто-то звёзды выронил из рук
с белый дым над чёрною трубой.
Захлебнулась сонная вода,
сонный перепел умолк в кустах.
Всё, как было в давние года,
всё и так и словно бы не так.
Старый тополь стонет над водой.
И деревьям старость тяжела.
Ствол гудит, как чёрный столб пустой,
закипает в листьях тишина.
Месяц молодой, мой старый друг,
вновь ты поднял тонкие рога,
как козлёнок, выбежав на луг,
где паслись седые облака.
Ты ныряешь в воду и у ног
вдруг на миг становишься похож
и на чей-то брошенный клинок
и на кем-то выроненный ковш.
Вот блеснул, пропал, ушёл на дно,
в чёрную, таинственную муть,
только выплывать тебе дано,
ибо ты не можешь утонуть.
Сколько встреч мы помним и разлук,
был я мальчик, стал старик седой,
месяц молодой, мой старый друг,
старый друг мой, месяц молодой...