После Октябрьской Революции.
При институте экспериментальной биологии

В 1918 в послереволюционной России народный университет им Шанявского был закрыт декретом в области структурной перестройки высшей школы и развития советской биологической науки, а профессорско-преподавательский состав переведен в Московский университет. В 1919 г в здании университета Шанявского поместили университет имени Свердлова - школу большевистских агитаторов. С 1990г в этом здании располагается платный гуманитарный вуз.

Местные органы Советской власти ценили деятельность С.Н.Скадовского и его биологической станции. Постановлением Звенигородского Совета рабоче-крестьянских и солдатских депутатов устанавливалась полная неприкосновенность станции, "сооруженной и содержащейся Скадовским на собственные средства не ради наживы и личной выгоды, а как полезное для народных масс научное и культурно-просветительное учреждение". Подчеркивалось, что станция подлежит охране и поддержке со стороны отделов народного образования и народного здравоохранения.

Наконец, у Скадовского появилась возможность передачи станции государственному учреждению. В 1918 г. в системе Наркомздрава РСФСР по инициативе Н.А.Семашко был организован комплексный Государственный институт народного здравоохранения (ГИНЗ). В состав его вошел Институт экспериментальной биологии, возглавляемый Н.К.Кольцовым. Вот как описывает Николай Константинович начальные этапы деятельности института: "В середине 1917 года Институт экспериментальной биологии был очень скромным учреждением. Мне было предоставлено только три, правда, обширных и прекрасно обставленных лабораторной мебелью зала. Но были хорошие просторные виварии. Оплачиваемых штатных сотрудников тоже только три, зато много сверхштатных, не получавших никакой зарплаты. Планируя работу нового института, я стремился на первый план поставить такие научные учреждения, для постановки которых трудность получения специального оборудования из-за границы во время империалистической войны и блокады не служила бы препятствием. В связи с этим я обратил особое внимание на развитие русской, а впоследствии советской генетики.

Генетика в течение длинного ряда лет со времени своего рождения в 1900 году не пользовалась у нас признанием. Ни в одной высшей школе не читалось курса общей генетики... Морганизм в течение целого десятилетия после своего зарождения почти совершенно не был у нас известен... Поэтому я решил избрать генетику как общую, так и прикладную боевой проблемой молодого института экспериментальной биологии, не забывая, конечно, и других, в особенности молодых отраслей биологии... Огромное значение для развития института имело включение его в систему научно-исследовательских учреждений Наркомздрава 1 января 1920 года. Ряд сотрудников, занимавшихся в институте добровольцами, были включены в штаты. Появилась возможность организовать при институте отделы по главным отраслям экспериментальной биологии: генетике, цитологии, физико-химической биологии, гидробиологии, механике развития и зоопсихологии. В Москве не хватало места для работы, мы перекинули часть работников в окрестности на гидробиологическую и генетическую станции." (из предисловия Н.К.Кольцова к книге "Оранизация клетки", 1936г.). Москворецкая Звенигородская биологическая станция стала называться Звенигородской гидрофизиологической станцией Наркомздрава РСФСР (позднее гидробиологической). В ее штатном расписании было только три человека - заведующий без оплаты (С.Н.Скадовский), завхоз и сторож-рабочий. Так начиналась биостанция как государственное учреждение.

Вскоре после передачи биостанции в систему Наркомздрава сюда приезжал Нарком здравоохранения РСФСР Н.А.Семашко. Приезду Н.А.Семашко на биостанцию посвящены яркие страницы воспоминаний Н.В.Тимофеева-Ресовского в главе "Как я умыкал наркома" (Н.В.Тимофеев-Ресовский "Воспоминания", 1995г).

В 1919-1921 г.г. С.Н.Скадовский участвовал в работах экспедиции по изучению водоемов Московской обл. и Звенигородская станция стала центром этих работ. На биостанции постоянно никто не жил. Летом работавшие здесь люди приезжали и уезжали, а зимой на всех Верхних дачах часто оставался только один сторож. Между тем прекрасный лес и удачное расположение поселка привлекали внимание разных организаций, которые, ссылаясь на якобы бесхозяйственное использование помещений, добивались передачи им участка и построек. Чтобы противостоять этому напору, С.Н.Скадовскому пришлось вооружиться специальной "охранной грамотой".

Итак, с 1918 по 1933 г. Звенигородская станция входила в состав Института экспериментальной биологии и служила полевой базой для научных работ сотрудников этого института, особенно лаборатории физико-химической биологии, которой заведовал С.Н.Скадовский. В двадцатые годы здесь регулярно работали В.Н.Шредер, А.Т.Яценко, А.Л.Брюхатова, В.А.Белицер, В.Г.Савич, а также аспиранты Института зоологии МГУ Г.Г.Винберг, Н.С.Строганов, А.П.Щербаков и др.

С середины двадцатых годов на Звенигородской станции ежегодно работал Д.П.Филатов, заведующий лабораторией механики развития Института экспериментальной биологии. С ним вместе работали его сотрудники, студенты и аспиранты (Т.А.Беднякова, Т.А.Детлаф, М.Н.Гостеева и другие). Впоследствии Д.П.Филатов возглавил первую кафедру эмбриологии в Московском университете.

Летом 1924г на биостанции, на Луцинском торфяном болоте работал Д.Л.Рубинштейн и именно здесь он определил направление своих исследований и позже написал солидные руководства по физико-химической биологии - "Основы физико-химической биологии" и "Общая физиология клетки".

Работая в новом направлении, С.Н.Скадовский сформулировал общую проблему гидрофизиологии - изучение физиологии водоема как целого (1925г). Об этих работах С.Н.Скадовский докладывал на съезде русских зоологов, а затем С.А.Зернов зачитал доклад Сергея Николаевича на Международном лимнологическом конгрессе в Киле. Эти сообщения получили высокую оценку и имели широкий отклик в разных странах. В результате такого интереса к работам Скадовского ему поручили сделать программный доклад на Международном лимнологическом конгрессе в Москве в 1926 году. Звенигородская биостанция приобретает международную известность, участники конгресса посещают ее. В 1928 г. вышел "Сборник трудов Звенигородской гидрофизиологической станции" под редакцией Сергея Николаевича, завершающий работы этого периода. За указанные работы С.Н.Скадовскому была присуждена в 1929г Ленинская премия.

Многие биологи Московского университета вступили а научную жизнь и прошли у С.Н.Скадовского на Москве-реке и Луцинском болоте практику по гидробиологии и физико-химической биологии. Другие зоологи приобщались здесь к энтомологии и генетике у С.С.Четверикова, Д.Д.Ромашова, Н.В.Тимофеева-Ресовского.

Звенигородская станция была летней резиденцией генетической лаборатории Института экспериментальной биологии - "дрозофильщиков". Здесь жили и работали руководитель лаборатории С.С.Четвериков и его семья, Е.И.Балкашина, Н.К.Беляев, Е.А. и Н.В.Тимофеевы-Ресовские, А.Н.Промптов, П.Ф.Рокицкий, С.Р.Царапкин, С.М.Гершензон, Д.Д.Ромашов, Б.Л.Астауров, А.Е.Гайсинович, Н.П.Дубинин и др. Именно здесь в 1925 г. была начата работа по изучению насыщенности природных популяций местных видов дрозофил скрытыми мутациями. На Звенигородской станции работали также цитологи С.Л.Фролова, Г.И.Роскин, П.И.Живаго.

С 1918 г. в четырех верстах от гидробиологической станции близ деревни Аниково находилась Аниковская генетическая станция, подведомственная институту экспериментальной биологии и руководимая Н.К.Кольцовым и А.С.Серебровским. Коллективы Звенигородской и Аниковской биостанций также были связаны между собой. В книге Б.Л.Астаурова и П.Ф.Рокицкого "Николай Константинович Кольцов" приведены описания направления работ,проводимых на станции.

А.С.Серебровским был собран огромный фактический материал по частной генетике отдельных видов, особенно кур. Уже тогда для ряда генов была установлена независимость их наследования, а для других (генов половой хромосомы) - сцепление. Были начаты новаторские работы по наследованию химических свойств крови.

Одновременно на Аниковской станции велись работы по цитологии (П.И.Живаго с сотрудниками установили хромосомный набор курицы и других видов куриных), эндокринологии и анатомии (анатомический отдел возглавлял С.Н.Боголюбский). Интересно, что на этой же станции объектом исследований служила и дрозофила: сначала местные виды, а позднее и Drosophila melanogaster. С дрозофилой работали А.С.Серебровский, а также молодежь, тогда еще студенты: В.В.Сахаров, О.А.Иванова, Л.В.Ферри, Л.Н.Промптова, М.Е.Нейгауз, П.Ф.Рокицкий, М.А.Гептнер (Арсеньева), З.С.Никоро, В.П.Эфроимсон и другие.

В 1922 г. в СССР приехал американский ученый Г. Меллер, будущий лауреат Нобелевской премии. Это был один из первых случаев прорыва научной блокады Советского Союза со стороны капиталистических стран. Меллер привез несколько лабораторных мутантных линий Drosophila melanogaster, вошедших позднее в обиход советских генетиков. Показательно, что Меллер делал доклад об исследованиях, проведенных школой Моргана в Америке, к которой принадлежал и сам Меллер, не в институте экспериментальной биологии в Москве, а на Аниковской генетической станции 19 августа 1922 г.

В 1925-1926 г.г. генетическая станция была переведена ближе к Москве в бывшее именье Назарьево недалеко от станции Жаворонки по Белорусской железной дороге. Тогда по ходатайству С.Н.Скадовского с Аниковской станции был перенесен довольно большой деревянный дом. Это новое лабораторное здание было поставлено рядом со "старой" лабораторией и стало именоваться "новой" лабораторией.

На Звенигородской биостанции начал с 1925 г. свою недолгую, но очень плодотворную деятельность научно-реферативный и дискуссионный кружок, получивший за шумные и свободные научные споры шутливую кличку "Дрозсоор", что расшифровывалось как совместное "орание" дрозофильщиков. Симпозиумы "Соора" регулярно собирались зимой в Москве, а летом продолжались в Звенигороде, объединяя генетиков Института экспериментальной биологии, Аниковской станции и "Воронцов".

Генетические работы, проводимые на двух биостанциях, так же становятся широко известными мировой науке. В очерке десятилетней работы института экспериментальной биологии "Как изучаются жизненные явления" за 1928г Н.К.Кольцов описывает Всемирный генетический конгресс, состоявшийся осенью 1927г в Берлине и собравший около 1000 членов - ученых биологов. "Это был как бы смотр всем научным силам в области генетической науки. Естественно, что большинство членов были хозяева конгресса - немцы. Но из иностранцев первое место принадлежало ученым, приехавшим из СССР, на втором месте стояли американцы, а на третьем - англичане. Серьезное участие русских в деле развития науки генетики не могло быть не отмечено. Председатель конгресса Э.Баур напечатал в журнале Naturwissenschaften интересную статью о важном значении генетики в улучшении практического животноводства и жаловался на невнимание к этому вопросу со стороны германского правительства. Он поставил при этом в пример своему правительству "соседнюю страну" - СССР, которая опередила Германию в деле постановки организованных научных исследований в области генетики, и предсказывал упадок немецкого животноводства в том случае, если ошибка эта не будет исправлена".

В обществе молодежи наряду с увлечением лабораторией и природой царила жизнерадостность. В общих играх участвовали все без исключения. На городошные битвы, происходившие перед ступенями большой террасы, стекалось "болеть" все население станции. Впоследствии своими силами был сооружен теннисный корт, и прибавилось увлечение теннисом. Вечерами С.Н.Скадовский и его жена Людмила Николаевна в своем доме организовывали музыкальные вечера, на которые по сложившейся традиции приходили студенты, сотрудники и вообще все желающие. Людмила Николаевна прекрасно исполняла романсы под аккомпанемент мужа. Сам Сергей Николаевич играл с кем-нибудь в четыре руки. К ним в их дачный дом приезжали и подолгу жили замечательные певцы и музыканты : М.М.Мирзоева, А.Е.Михальчи, Д.Ф.Тархов, Л.А.Доливо-Соботницкий и др.

Большой радостью на этих вечерах было также художественное чтение, признанным мастером которого был С.Н.Скадовский. Его чтение рассказов Чехова, Зощенко, Теффи было настолько художественным, что покорило даже писателя Михаила Булгакова, гостившего одно лето (1925 г.) в усадьбе у Г.И.Россолимо. Он говорил ему: "Бросьте, Вы, Сергей Николаевич, свою биологию, идите к нам в Художественный театр". Этот факт вспоминали не раз в семье Скадовских и Россолимо (из рукописи Н.С.Строгановой).

На титульную страницу