eng.:
Realized I can never win
Sometimes I feel like I have failed
Inside where do I begin
My mind is laughing at me
Tell me why am I to blame
Aren't we suppose to be the same
That's why I will never tame
This thing that's burning in me.
рус.:
Осознаю: мне никогда не победить.
И иногда чувствую себя так, как будто я проиграл.
Внутри, где мое начало (где я начинаюсь - прим. пер.),
Мой разум смеется надо мной.
Скажи мне - почему я себя обвиняю?
Потому что все останется как прежде.
И я никогда не изменю то, что горит во мне.
Полная версия этой страницы: Стихи.
Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно исдох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит... черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
"Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад".
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
© Есенин, 1922
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно исдох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит... черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
"Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад".
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
© Есенин, 1922
а я вот захотел свое выложить! не обессудьте...
Мы!
Мы -вечность, два осколка старины.
Истории страницы две.
Мы-сила. На все плевав верны
Ты-мне,а я тебе.
Мы-гордость. Сжирает нас порой
И не щадит сердца.
Мы-мудрость. Не строим маски
Чтоб обмануть глупца.
Мы-подлость. Она дурманит мозг
Живет на падали души
Мы-дикость. Бежать вперед себя
Не пробуй,не спеши
Мы-страсть. И льется пламя
Из сердец
Мы-эгоизм.
Но это не конец
Мы-Боги. Когда мы счастья заслужили
Мы-просто люди:мы грешили!
25.07.2006.
Мы!
Мы -вечность, два осколка старины.
Истории страницы две.
Мы-сила. На все плевав верны
Ты-мне,а я тебе.
Мы-гордость. Сжирает нас порой
И не щадит сердца.
Мы-мудрость. Не строим маски
Чтоб обмануть глупца.
Мы-подлость. Она дурманит мозг
Живет на падали души
Мы-дикость. Бежать вперед себя
Не пробуй,не спеши
Мы-страсть. И льется пламя
Из сердец
Мы-эгоизм.
Но это не конец
Мы-Боги. Когда мы счастья заслужили
Мы-просто люди:мы грешили!
25.07.2006.
Стихотворение времен первой мировой войны(кажись написано во время сражения на Сомме).
"Атака"
Массивный, серо-дымчатый мираж -
Таков в крови рассвета горный кряж.
Опасно иссечен скалистый склон,
Куда попал на карте карандаш,
Куда за танком танк, носами в ров.
Прямой наводкой бьют, создав заслон.
Оружьем всех мастей нагружена,
На проволоку, в орудийный рев,
Пехота прет вперед. Отражена
На лицах лишь растерянность.
Беги на смерть, спеши на смерть, на смерть ползи...
Грохочет пульс, скрежещет сталь, в грязи
Надежда тонет... Боже, помоги ?
Зигфрид Сэссун.
"Атака"
Массивный, серо-дымчатый мираж -
Таков в крови рассвета горный кряж.
Опасно иссечен скалистый склон,
Куда попал на карте карандаш,
Куда за танком танк, носами в ров.
Прямой наводкой бьют, создав заслон.
Оружьем всех мастей нагружена,
На проволоку, в орудийный рев,
Пехота прет вперед. Отражена
На лицах лишь растерянность.
Беги на смерть, спеши на смерть, на смерть ползи...
Грохочет пульс, скрежещет сталь, в грязи
Надежда тонет... Боже, помоги ?
Зигфрид Сэссун.
Ворвется вихрем вдруг незванный гость,
И опрокинет в доме все стаканы,
И загрохочут барабаны в башке.
На утро первый тост поднимется все так же лихо,
Потом палатки и ларьки гостеприимно встретят вас,
И ты последний свой червонец
Отдашь не думая и в раз,
Чтоб утром мучится от боли
В душе и в теле, и в висках.
Лежа с улыбкой на устах,
Ты будешь все-таки доволен
Что день прошел не просто так!
зы. пунктуация не моя.
И опрокинет в доме все стаканы,
И загрохочут барабаны в башке.
На утро первый тост поднимется все так же лихо,
Потом палатки и ларьки гостеприимно встретят вас,
И ты последний свой червонец
Отдашь не думая и в раз,
Чтоб утром мучится от боли
В душе и в теле, и в висках.
Лежа с улыбкой на устах,
Ты будешь все-таки доволен
Что день прошел не просто так!
зы. пунктуация не моя.
Может быть, оттого не должны
умирать мы по собственной воле,
чтоб на тех не осталось вины,
кто не смог защитить нас от боли.
Может быть, оттого не должны
мы забыть об отравленных чашах,
чтобы меньше осталось вины
на невольных мучителях наших.
И должно быть, затем не вольны
мы покинуть земную обитель,
чтобы меньше осталось вины
и на тех, кто нас гнал и обидел...
1988
( c) Игорь Меламед, Бессонница
умирать мы по собственной воле,
чтоб на тех не осталось вины,
кто не смог защитить нас от боли.
Может быть, оттого не должны
мы забыть об отравленных чашах,
чтобы меньше осталось вины
на невольных мучителях наших.
И должно быть, затем не вольны
мы покинуть земную обитель,
чтобы меньше осталось вины
и на тех, кто нас гнал и обидел...
1988
( c) Игорь Меламед, Бессонница
недавно нашел, очень впечатило...
A young lad named John Thomson,
From the west of Fife he came,
To play for Glasgow Celtic,
And to build himself a name.
On the fifth day of September,
'gainst the Rangers club he played,
From defeat he saved the Celtic,
Ah but what a price he paid.
The ball rolled from the centre,
Young John ran out and dived,
The ball rolled by; young John lay still,
For his club this hero died.
I took a trip to Parkhead,
To the dear old Paradise,
And as the players came out,
Sure the tears fell from my eyes.
For a famous face was missing,
From the green and white brigade,
And they told me Johnny Thomson,
His last game he had played.
Farewell my darling Johnny,
Prince of players we must part,
No more we'll stand and cheer you,
On the slopes of Celtic Park.
Now the fans they all are silent,
As they travel near and far,
No more they'll cheer John Thomson,
Our bright and shining star.
So come on you Glasgow Celtic,
Stand up and play the game,
For between your posts there stands a ghost,
Johnny Thomson is his name.
A young lad named John Thomson,
From the west of Fife he came,
To play for Glasgow Celtic,
And to build himself a name.
On the fifth day of September,
'gainst the Rangers club he played,
From defeat he saved the Celtic,
Ah but what a price he paid.
The ball rolled from the centre,
Young John ran out and dived,
The ball rolled by; young John lay still,
For his club this hero died.
I took a trip to Parkhead,
To the dear old Paradise,
And as the players came out,
Sure the tears fell from my eyes.
For a famous face was missing,
From the green and white brigade,
And they told me Johnny Thomson,
His last game he had played.
Farewell my darling Johnny,
Prince of players we must part,
No more we'll stand and cheer you,
On the slopes of Celtic Park.
Now the fans they all are silent,
As they travel near and far,
No more they'll cheer John Thomson,
Our bright and shining star.
So come on you Glasgow Celtic,
Stand up and play the game,
For between your posts there stands a ghost,
Johnny Thomson is his name.
Окончен бал, погасли свечи,
И стоя у окна весь вечер,
Ей на признание ответить нечем,
Он ей шепнул: "Ты больше не одна".
И показалось, что все это снится,
В закрытое окно метнулась птица,
Замельтешили призрачные лица
С неодобрением - ее во всем вина.
И закружилось все, она к нему прижалась,
И жизнь его ей целиком осталась,
Но до конца ей не хватило малость,
Она оставила его без сна.
Она его немного пожалела,
И бледное лицо вдруг обратилось белым,
Последняя свеча в пустынном зале тлела,
Как выпитая жизнь почти до дна.
И только солнца первые лучи рассвета,
Мелодия луны еще не спета,
Невольной ласкою его души согрета,
Холодным взглядом незадетая струна.
Касания мучительного первый вздох,
Она шептала холодно ему: "Мой бог..."
И он поверить, что уже один, не мог,
И сердце билось лишь одним - Она.
9 октября 2005
И стоя у окна весь вечер,
Ей на признание ответить нечем,
Он ей шепнул: "Ты больше не одна".
И показалось, что все это снится,
В закрытое окно метнулась птица,
Замельтешили призрачные лица
С неодобрением - ее во всем вина.
И закружилось все, она к нему прижалась,
И жизнь его ей целиком осталась,
Но до конца ей не хватило малость,
Она оставила его без сна.
Она его немного пожалела,
И бледное лицо вдруг обратилось белым,
Последняя свеча в пустынном зале тлела,
Как выпитая жизнь почти до дна.
И только солнца первые лучи рассвета,
Мелодия луны еще не спета,
Невольной ласкою его души согрета,
Холодным взглядом незадетая струна.
Касания мучительного первый вздох,
Она шептала холодно ему: "Мой бог..."
И он поверить, что уже один, не мог,
И сердце билось лишь одним - Она.
9 октября 2005
2 Tasena: твое? Очень впечатлило)))
Вечерний мир подернут мглою.
И впереди и позади -
и предо мною и за мною
лежат овальные дожди.
В них - трепетное отраженье
деревьев, звезд и облаков:
сомнительное униженье
перед землей спокон веков.
И я топчу их сапогами -
вне расписанья бытия, -
они расходятся кругами,
о жесткой форме вопия...
Смеясь над выдумкою бренной,
ногой на звезды становясь,
я не нарушу свет вселенной -
с землею ревностную связь.
В часы, когда озонный воздух
колеблет серебро травы,
нельзя писать стихи о звездах,
не опуская головы.
1938
( c) Алексей Недогонов, Лирика
И впереди и позади -
и предо мною и за мною
лежат овальные дожди.
В них - трепетное отраженье
деревьев, звезд и облаков:
сомнительное униженье
перед землей спокон веков.
И я топчу их сапогами -
вне расписанья бытия, -
они расходятся кругами,
о жесткой форме вопия...
Смеясь над выдумкою бренной,
ногой на звезды становясь,
я не нарушу свет вселенной -
с землею ревностную связь.
В часы, когда озонный воздух
колеблет серебро травы,
нельзя писать стихи о звездах,
не опуская головы.
1938
( c) Алексей Недогонов, Лирика
Играли панки на гитаре,
Идти за пивом было лень.
Мечтой о чистой светлой дали
Обычный начинался день.
Народ ломился за портвейном,
Жевали дети колбасу.
В пропахшей коньяком кофейной
ГАИшник ковырял в носу.
Белье сушилось на балконе,
На стройке догорал сарай.
Иван Никифорович Крюгер
Попал под рельсовый трамвай.
А солнце жизнь земле дарило!
По речке девушка плыла.
Кому-то рядом били рыло,
А заодно - в колокола!
(с) Илья Черт
Идти за пивом было лень.
Мечтой о чистой светлой дали
Обычный начинался день.
Народ ломился за портвейном,
Жевали дети колбасу.
В пропахшей коньяком кофейной
ГАИшник ковырял в носу.
Белье сушилось на балконе,
На стройке догорал сарай.
Иван Никифорович Крюгер
Попал под рельсовый трамвай.
А солнце жизнь земле дарило!
По речке девушка плыла.
Кому-то рядом били рыло,
А заодно - в колокола!
(с) Илья Черт
Илья весьма харизматичен, стихи в его исполнении всегда живые, красочные)
Я долго стоял неподвижно,
В далекие звезды вглядясь,-
Меж теми звездами и мною
Какая-то связь родилась.
Я думал... не помню, что думал;
Я слушал таинственный хор,
И звезды тихонько дрожали,
И звезды люблю я с тех пор...
В далекие звезды вглядясь,-
Меж теми звездами и мною
Какая-то связь родилась.
Я думал... не помню, что думал;
Я слушал таинственный хор,
И звезды тихонько дрожали,
И звезды люблю я с тех пор...
Так эта ночь нежна, так ливень милосерден.
Так бескорыстен плач, так бесконечна тишь.
Я руку приложил - ты стала правым сердцем.
Покалывает чуть. Почти что не болишь.
Я знаю - этот страх к рассвету вновь воскреснет,
войдет, как секундант, и спросит: не пора ль?
И будет щебет птиц так тяжек и надтреснут,
как будто снится им пожизненный февраль.
Я - жаворонок... нет... я - речью этой жалок.
Гортань моя суха, темнее темноты
забота о себе: рука бы не дрожала,
нога б не затекла, забыться бы... но ты
усни, усни, усни под влажною ладонью.
Ты - правое во мне. На свете нет потерь.
Я ревновал тебя к сиротству и бездомью -
под правой рукой ты вся во мне теперь.
Но та рука дрожит, как лист под ливнем поздним,
и крестовиной страх растет в моем окне:
ты вся теперь во мне, но ты лежала возле
и стала пустотой на смятой простыне.
Не мучься - ты права под правою рукою.
Но справа пустота на тело, как ледник,
ползет - я потерплю, я поплотней укрою
ее и притворюсь, что это - твой двойник.
Так милосерден дождь, что речь моя промокла.
Уже словам нужна защита немоты.
Не бейся ж так во мне, как бьется дождь о стекла.
Не бойся - я с тобой. Но ты... но ты... но ты...
1984
( c) Игорь Меламед, Бессонница
Так бескорыстен плач, так бесконечна тишь.
Я руку приложил - ты стала правым сердцем.
Покалывает чуть. Почти что не болишь.
Я знаю - этот страх к рассвету вновь воскреснет,
войдет, как секундант, и спросит: не пора ль?
И будет щебет птиц так тяжек и надтреснут,
как будто снится им пожизненный февраль.
Я - жаворонок... нет... я - речью этой жалок.
Гортань моя суха, темнее темноты
забота о себе: рука бы не дрожала,
нога б не затекла, забыться бы... но ты
усни, усни, усни под влажною ладонью.
Ты - правое во мне. На свете нет потерь.
Я ревновал тебя к сиротству и бездомью -
под правой рукой ты вся во мне теперь.
Но та рука дрожит, как лист под ливнем поздним,
и крестовиной страх растет в моем окне:
ты вся теперь во мне, но ты лежала возле
и стала пустотой на смятой простыне.
Не мучься - ты права под правою рукою.
Но справа пустота на тело, как ледник,
ползет - я потерплю, я поплотней укрою
ее и притворюсь, что это - твой двойник.
Так милосерден дождь, что речь моя промокла.
Уже словам нужна защита немоты.
Не бейся ж так во мне, как бьется дождь о стекла.
Не бойся - я с тобой. Но ты... но ты... но ты...
1984
( c) Игорь Меламед, Бессонница
ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ МЕНЯ.
Что останется после меня,
Добрый свет глаз или вечная тьма?
Леса ли ропот, шепот волны,
Или жестокая поступь войны?
Неужели я подожгу свой дом,
Сад, который с таким трудом
Рос на склоне заснеженных гор
Я растопчу, как трусливый вор?
Ужас, застывший в глазах людей
Будет вечной дорогой моей?
Оглянусь на прошедший день -
Правда там или злобы тень?
Каждый хочет оставить светлый след
Отчего же тогда столько черных бед?
Что останется после тебя,
Человечество, с этого дня?
Ника Турбина
Что останется после меня,
Добрый свет глаз или вечная тьма?
Леса ли ропот, шепот волны,
Или жестокая поступь войны?
Неужели я подожгу свой дом,
Сад, который с таким трудом
Рос на склоне заснеженных гор
Я растопчу, как трусливый вор?
Ужас, застывший в глазах людей
Будет вечной дорогой моей?
Оглянусь на прошедший день -
Правда там или злобы тень?
Каждый хочет оставить светлый след
Отчего же тогда столько черных бед?
Что останется после тебя,
Человечество, с этого дня?
Ника Турбина
Цитата(Тапочка @ 24.9.2006, 21:02)
Ника Турбина
Кто такая? Имя-фамилия знакомые...
Ника Турбина - девочка - вундеркинд. Писала стихи будучи совсем ребенком, одно из самых известных "Я-полынь-трава"
Это она совершила самоубийство от переутомления?
Если интересно, вот сайт turbina.felodese.org. там есть стихи и биография, насколько можно верить информации там размещенной, не знаю
Мы два человека, два живых существа.
Вчера была любовь, сегодня пустота.
И виноваты оба, никто не виноват.
Последний в нашей жизни сегодня листопад.
Медленно идем к нашему концу.
Провожу рукой по твоему лицу...
Вчера была любовь, сегодня пустота.
И виноваты оба, никто не виноват.
Последний в нашей жизни сегодня листопад.
Медленно идем к нашему концу.
Провожу рукой по твоему лицу...
Срезал ветку у ольхи,
Кинул в реку.
Непривычно без тоски
Человеку.
По бурьяну побродил
С бодрым хрустом.
Почему я полюбил,
А не грустно?
В сердце нет ни щекоты,
Ни осадка.
Ни скребут тебе коты,
Ни крысятки.
Тыкать в мельницы копьем,
Плакать оды,
Угрожать монастырем
Неохота.
Так, наверно, страсти нет?
Есть, пожалуй.
Где же калий, пистолет,
Блеск кинжала?
Никаких провалов, дыр,
Жутких криков.
Прикупил себе пломбир,
Скушал тихо.
И чего там в разных о-
Перах, драмах,
Ланселот ли, Дон-Кихот,
Рыцарь бравый,
И Отеллы, и Триста-
Ны всех версий
В пытках сохнут по устам
И по персям?
Полюбил и полюбил,
Эка мука.
А почем с нугой пломбир?
Ну-ка, ну-ка:
Вечер, лето, комары,
Свет закатный.
Непривычно без хандры -
А приятно.
Константин Рубинский
Кинул в реку.
Непривычно без тоски
Человеку.
По бурьяну побродил
С бодрым хрустом.
Почему я полюбил,
А не грустно?
В сердце нет ни щекоты,
Ни осадка.
Ни скребут тебе коты,
Ни крысятки.
Тыкать в мельницы копьем,
Плакать оды,
Угрожать монастырем
Неохота.
Так, наверно, страсти нет?
Есть, пожалуй.
Где же калий, пистолет,
Блеск кинжала?
Никаких провалов, дыр,
Жутких криков.
Прикупил себе пломбир,
Скушал тихо.
И чего там в разных о-
Перах, драмах,
Ланселот ли, Дон-Кихот,
Рыцарь бравый,
И Отеллы, и Триста-
Ны всех версий
В пытках сохнут по устам
И по персям?
Полюбил и полюбил,
Эка мука.
А почем с нугой пломбир?
Ну-ка, ну-ка:
Вечер, лето, комары,
Свет закатный.
Непривычно без хандры -
А приятно.
Константин Рубинский
Надеюсь, вы на меня не очень разозлитесь, если я выложу не стихи, а слова песни. Она поется под гитару и врядли где-то есть ее запись. Но если кто-то ее слышал (я очень надеюсь), то поймут.
Перевал
Am(Em) Dm(Am)
Просто нечего нам больше терять
Em(H7) Am(Em)
Все нам вспомнится на страшном суде
Dm(Am)
Эта ночь легла как тот перевал
G(D7) C(G)
За которым исполненье надежд
A7(E7) Dm(Am)
Просто прожитое - прожито зря
G(D7) C(G)
Но не в этом понимаешь ли соль
Am(Em) Dm(Am)
Слышишь, как поют дожди октября?
Em(H7) Am(Em)
Видишь, старый дом стоит средь лесов?..
Мы затопим в доме печь. в доме печь
Мы гитару позовем со стны
Просто нечего нам больше беречь
Ведь ЗА НАМИ ВСЕ МОСТЫ СОЗЖЕНЫ
Все мосты, все перекрестки дорог
Все прошептанные тайны в ночи
Каждый сделал все что мог, все что мог
Но об этом помолчим, помолчим
И луна взойдет оплывшей свечой
камни вскрипнут на ветру на ветру
Ах как я тебя люблю горячо
Годы это не сотрут не сотрут
Мы оставшихся друзей соберем
Мы набьем картошки полный рюкзак
Люди спросят что за шум? что за гам?
Мы ответим просто так, просто так
Просто так идуд дожди на земле
И потнряны от счастья ключи
Это все конечно же, конечно же.
Но об этом помолчимпомолчим...
Просто пожитое зря,
Но не в этом понимаешь ли. соль...
Слышишь, как поют дожди октября?
Видишь, старый дом стоит средь лесов?..
Перевал
Am(Em) Dm(Am)
Просто нечего нам больше терять
Em(H7) Am(Em)
Все нам вспомнится на страшном суде
Dm(Am)
Эта ночь легла как тот перевал
G(D7) C(G)
За которым исполненье надежд
A7(E7) Dm(Am)
Просто прожитое - прожито зря
G(D7) C(G)
Но не в этом понимаешь ли соль
Am(Em) Dm(Am)
Слышишь, как поют дожди октября?
Em(H7) Am(Em)
Видишь, старый дом стоит средь лесов?..
Мы затопим в доме печь. в доме печь
Мы гитару позовем со стны
Просто нечего нам больше беречь
Ведь ЗА НАМИ ВСЕ МОСТЫ СОЗЖЕНЫ
Все мосты, все перекрестки дорог
Все прошептанные тайны в ночи
Каждый сделал все что мог, все что мог
Но об этом помолчим, помолчим
И луна взойдет оплывшей свечой
камни вскрипнут на ветру на ветру
Ах как я тебя люблю горячо
Годы это не сотрут не сотрут
Мы оставшихся друзей соберем
Мы набьем картошки полный рюкзак
Люди спросят что за шум? что за гам?
Мы ответим просто так, просто так
Просто так идуд дожди на земле
И потнряны от счастья ключи
Это все конечно же, конечно же.
Но об этом помолчимпомолчим...
Просто пожитое зря,
Но не в этом понимаешь ли. соль...
Слышишь, как поют дожди октября?
Видишь, старый дом стоит средь лесов?..
это песня Визбора. второе название - осенние дожди
Осенняя прелюдия
Над домом твоим заблудилась звезда
В тягучем, туманном мареве.
Листок под ногами – всего лишь слова,
Сгоревшие в утреннем зареве.
Священна осенняя мгла для меня
И цвет облупившийся – стразами,
Как будто дорога и рая врата.
Да душу вновь рвет признаньями
Над домом твоим заблудилась звезда.
Горит, путеводная, ладаном.
И манит, бесстыжая, снова меня…
И аист на крыше – к счастью ли?
( с) Александр Жбанников
***
Ложится спать пустой трамвай
Тарелку неба съев на ужин...
-Давай забудем все…
-Давай…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Соседка пилит за стеной
Вконец упившегося мужа…
-Моя глупышка…
-Сам дурной…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Двором крещенные коты
Себя разглядывают в луже...
-О чем ты думаешь?
-А ты?
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
На лунном поле ювелир
Посеял пригоршню жемчужин...
-Коньяк?
-Чуть-чуть…
-За нас…
-За мир…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Огонь, пылающий в груди,
Неразличим порой снаружи...
-Пошли встречать рассвет…
-Веди…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
(с)
не помню, чье.
Над домом твоим заблудилась звезда
В тягучем, туманном мареве.
Листок под ногами – всего лишь слова,
Сгоревшие в утреннем зареве.
Священна осенняя мгла для меня
И цвет облупившийся – стразами,
Как будто дорога и рая врата.
Да душу вновь рвет признаньями
Над домом твоим заблудилась звезда.
Горит, путеводная, ладаном.
И манит, бесстыжая, снова меня…
И аист на крыше – к счастью ли?
( с) Александр Жбанников
***
Ложится спать пустой трамвай
Тарелку неба съев на ужин...
-Давай забудем все…
-Давай…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Соседка пилит за стеной
Вконец упившегося мужа…
-Моя глупышка…
-Сам дурной…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Двором крещенные коты
Себя разглядывают в луже...
-О чем ты думаешь?
-А ты?
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
На лунном поле ювелир
Посеял пригоршню жемчужин...
-Коньяк?
-Чуть-чуть…
-За нас…
-За мир…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
Огонь, пылающий в груди,
Неразличим порой снаружи...
-Пошли встречать рассвет…
-Веди…
-Ты мне нужна…
-И ты мне нужен…
(с)
не помню, чье.
Я видела, как старый солдат и матрос
Бросили свой корабль и свой пост -
"На хрена нам война,
Пошла она на!"-
Сказали старый солдат и матрос.
Они смотрели друг другу в глаза,
Они возвращались из смерти назад -
"На хрена нам война,
Пошла она на!"-
Сказали те, кто вернулся назад.
"Вчерашний потоп и пожар - пустяк,
Мы новый город построим на старых костях,
Но на хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит заново строить на старых костях!
Хватит этих казарм, пора в свой дом,
Хватит вместо восхода команды "подъем"-
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит этих казарм, пора в свой дом!
Мундир из дыр, командир Мойдодыр -
Хватит этой кровавой борьбы за мир,
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит этой кровавой борьбы за мир!
Далеко ль уплывешь, сев в дырявый таз,
И кого убивать, раз зараза в нас?
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Кого убивать, раз зараза в нас?
Есть зеркала не с той стороны -
Там все так же как здесь, но только нет войны,
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Лучше так же как здесь, но только без войны!"
Так рассуждали солдат и матрос,
Когда взорвался под ними мост.
Они не дошли
До той стороны,
Но успели уйти навсегда с войны.
"На хрена нам война, пошла она на! -
Дома жена и бутылка вина..."-
Об этом шептали
Солдат и матрос,
Уйдя с войны, но не дойдя до дна.
(с) О. Арефьева
Бросили свой корабль и свой пост -
"На хрена нам война,
Пошла она на!"-
Сказали старый солдат и матрос.
Они смотрели друг другу в глаза,
Они возвращались из смерти назад -
"На хрена нам война,
Пошла она на!"-
Сказали те, кто вернулся назад.
"Вчерашний потоп и пожар - пустяк,
Мы новый город построим на старых костях,
Но на хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит заново строить на старых костях!
Хватит этих казарм, пора в свой дом,
Хватит вместо восхода команды "подъем"-
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит этих казарм, пора в свой дом!
Мундир из дыр, командир Мойдодыр -
Хватит этой кровавой борьбы за мир,
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Хватит этой кровавой борьбы за мир!
Далеко ль уплывешь, сев в дырявый таз,
И кого убивать, раз зараза в нас?
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Кого убивать, раз зараза в нас?
Есть зеркала не с той стороны -
Там все так же как здесь, но только нет войны,
На хрена нам война,
Пошла она на! -
Лучше так же как здесь, но только без войны!"
Так рассуждали солдат и матрос,
Когда взорвался под ними мост.
Они не дошли
До той стороны,
Но успели уйти навсегда с войны.
"На хрена нам война, пошла она на! -
Дома жена и бутылка вина..."-
Об этом шептали
Солдат и матрос,
Уйдя с войны, но не дойдя до дна.
(с) О. Арефьева
Одинокий вагон,
Молчаливый вокзал,
Утонувший в дожде перрон.
Я, кажется, опоздал.
Голоса незнакомых мне лиц,
Чужие глаза.
Ну почему я не вижу птиц
Там, где взлетная полоса?..
Камнепад - зона больных гор.
Камнепад - и я не знаю до каких пор.
Незапертый дом -
Начало пути,
Но егеря уже открыли сезон,
И нам не пройти...
Нелеп, как кровь на цветах,
Мой бенефис:
Я пою о тропе наверх,
А сам ухожу вниз.
Камнепад - зона больных гор.
Камнепад - и я не знаю до каких пор.
(с) К.Кинчев
Молчаливый вокзал,
Утонувший в дожде перрон.
Я, кажется, опоздал.
Голоса незнакомых мне лиц,
Чужие глаза.
Ну почему я не вижу птиц
Там, где взлетная полоса?..
Камнепад - зона больных гор.
Камнепад - и я не знаю до каких пор.
Незапертый дом -
Начало пути,
Но егеря уже открыли сезон,
И нам не пройти...
Нелеп, как кровь на цветах,
Мой бенефис:
Я пою о тропе наверх,
А сам ухожу вниз.
Камнепад - зона больных гор.
Камнепад - и я не знаю до каких пор.
(с) К.Кинчев
...В каждом есть свой секрет,
Да трудно в душе прочесть.
Есть оно счастье? Нет?
Да, где-то, наверное, есть.
И вот, улетела грусть,
В прошлом она уже.
Я не с тобой, но пусть.
Ведь ты у меня в душе...
М. Круг
2 syd:
+1, Я как раз не мог вспомнить название!
Да трудно в душе прочесть.
Есть оно счастье? Нет?
Да, где-то, наверное, есть.
И вот, улетела грусть,
В прошлом она уже.
Я не с тобой, но пусть.
Ведь ты у меня в душе...
М. Круг
2 syd:
+1, Я как раз не мог вспомнить название!
Я шел по сумрачным путям в страну, где правит страх,
Во чреве ненависти был, у злобы на руках,
И я платил за каждый взгляд, умение и власть,
Своей душой - теперь навек ей суждено пропасть...
Я вечной мудрости искал, когда ж ее настиг,
Она покинула меня среди унылых книг...
Страшней проклятья стала власть, и сила втягость мне -,
К запретным знаниям стремясь, подумая о цене!...
(C. Винтенсен-Метцен)
Во чреве ненависти был, у злобы на руках,
И я платил за каждый взгляд, умение и власть,
Своей душой - теперь навек ей суждено пропасть...
Я вечной мудрости искал, когда ж ее настиг,
Она покинула меня среди унылых книг...
Страшней проклятья стала власть, и сила втягость мне -,
К запретным знаниям стремясь, подумая о цене!...
(C. Винтенсен-Метцен)
Мой друг - художник и поэт, в дождливый вечер на стекле
Мою любовь нарисовал, открыв мне чудо на земле.
Сидел я молча у окна и наслаждался тишиной
Моя любовь с тех пор всегда была со мной.
И время как вода текло, и было мне всегда тепло,
Когда в дождливый вечер я смотрел в оконное стекло.
Но год за годом я встречал в глазах любви моей печаль.
Дождливой скуки тусклый след. И вот - любовь сменила цвет.
Моя любовь сменила цвет, угас чудесный яркий день.
Мою любовь ночная окружает тень.
Веселых красок болтовня, игра волшебного огня -
Моя любовь уже не радует меня.
Поблекли нежные тона, исчезли высь и глубина.
И четких линий больше нет - вот безразличия портрет.
Глаза в глаза любовь глядит, а я не весел не сердит.
Бесцветных снов покой земной молчаньем делится со мной.
И вдохновенное лицо утратит нежные черты.
Моя любовь умрет во мне в конце концов.
И капли грустного дождя струиться будут по стеклу.
Моя любовь печально плачет уходя.
И радугу прошедших дней застелит грусть грядущих лет.
И так же потеряют цвет воспоминания о ней.
Рисунок тает на стекле. Его спасти надежды нет
Но как же мне раскрасить вновь в цвет радости мою любовь?
А может быть раскрыть окно, и окунуться в мир иной,
где солнечный рисуя свет живет художник и поэт?...
(с) К. Никольский
Мою любовь нарисовал, открыв мне чудо на земле.
Сидел я молча у окна и наслаждался тишиной
Моя любовь с тех пор всегда была со мной.
И время как вода текло, и было мне всегда тепло,
Когда в дождливый вечер я смотрел в оконное стекло.
Но год за годом я встречал в глазах любви моей печаль.
Дождливой скуки тусклый след. И вот - любовь сменила цвет.
Моя любовь сменила цвет, угас чудесный яркий день.
Мою любовь ночная окружает тень.
Веселых красок болтовня, игра волшебного огня -
Моя любовь уже не радует меня.
Поблекли нежные тона, исчезли высь и глубина.
И четких линий больше нет - вот безразличия портрет.
Глаза в глаза любовь глядит, а я не весел не сердит.
Бесцветных снов покой земной молчаньем делится со мной.
И вдохновенное лицо утратит нежные черты.
Моя любовь умрет во мне в конце концов.
И капли грустного дождя струиться будут по стеклу.
Моя любовь печально плачет уходя.
И радугу прошедших дней застелит грусть грядущих лет.
И так же потеряют цвет воспоминания о ней.
Рисунок тает на стекле. Его спасти надежды нет
Но как же мне раскрасить вновь в цвет радости мою любовь?
А может быть раскрыть окно, и окунуться в мир иной,
где солнечный рисуя свет живет художник и поэт?...
(с) К. Никольский
Золотые капли октября
Соберу в сверкающие звенья.
Разреши поцеловать тебя
Посреди случайного мгновенья.
Я поглажу волосы твои...
Стало небо пасмурным и влажным.
Этот мир придуман для двоих -
Остальное, в сущности, - не важно.
Защищая от осенних гроз,
Я тебя согрею как сумею.
Ожерелье из упавших звезд
Ты наденешь царственно на шею.
Повернись, пожалуйста, ко мне.
Ветер звезды с листьями уносит...
Улыбнись в вечерней тишине -
Ничего, что наступила осень...
(с) Петр Давыдов
Соберу в сверкающие звенья.
Разреши поцеловать тебя
Посреди случайного мгновенья.
Я поглажу волосы твои...
Стало небо пасмурным и влажным.
Этот мир придуман для двоих -
Остальное, в сущности, - не важно.
Защищая от осенних гроз,
Я тебя согрею как сумею.
Ожерелье из упавших звезд
Ты наденешь царственно на шею.
Повернись, пожалуйста, ко мне.
Ветер звезды с листьями уносит...
Улыбнись в вечерней тишине -
Ничего, что наступила осень...
(с) Петр Давыдов
- Отдать тебе любовь?
- Отдай...
- Она в грязи
- Отдай в грязи
- Я погадать хочу...
- Гадай
- Еще хочу спросить...
- Спроси
- Допустим, постучусь..
- Впущу!
- Допустим, позову..
- Пойду!
- А если там беда?
- В беду!
- А если обману?
- Прощу...
- Спой!! - прикажу тебе..
- Спою
- Запри для друга дверь!
- Запру
- Скажу тебе - убей!!
- Убью..
- Скажу тебе - умри!!
- Умру..
- А если захлебнусь?
- Спасу
- А если будет боль?
- Стерплю
- А если вдруг стена?
- Снесу
- А если узел?
- Разрублю
- А если сто узлов?
- И сто
- Любовь тебе отдать?
- Отдай!
- Не будет этого!!!
- За что?!
- За то, что не люблю рабов...
Р. Рождественский
- Скажешь мне "да"?
- Да.
- Скажешь мне "нет"?
- Нет.
- Что там в окне?
- Звезда.
- Что нам с того?
- Свет.
- Вот на стене...
- Тень.
- А в колыбели?
- Дочь.
- Завтра придет...
- День.
- Ну а пока?
- Ночь.
- Ночью темно.
- Боюсь!
- А рядом со мной?
- Покой.
- Я постарею.
- Пусть.
- Может, и ты.
- С тобой.
- Ты для меня?..
- Звезда.
- Я для тебя?..
- Свет.
- Вместе навек?
- Да.
- Ты меня любишь?
- ...
Г. Зеэв
- Отдай...
- Она в грязи
- Отдай в грязи
- Я погадать хочу...
- Гадай
- Еще хочу спросить...
- Спроси
- Допустим, постучусь..
- Впущу!
- Допустим, позову..
- Пойду!
- А если там беда?
- В беду!
- А если обману?
- Прощу...
- Спой!! - прикажу тебе..
- Спою
- Запри для друга дверь!
- Запру
- Скажу тебе - убей!!
- Убью..
- Скажу тебе - умри!!
- Умру..
- А если захлебнусь?
- Спасу
- А если будет боль?
- Стерплю
- А если вдруг стена?
- Снесу
- А если узел?
- Разрублю
- А если сто узлов?
- И сто
- Любовь тебе отдать?
- Отдай!
- Не будет этого!!!
- За что?!
- За то, что не люблю рабов...
Р. Рождественский
- Скажешь мне "да"?
- Да.
- Скажешь мне "нет"?
- Нет.
- Что там в окне?
- Звезда.
- Что нам с того?
- Свет.
- Вот на стене...
- Тень.
- А в колыбели?
- Дочь.
- Завтра придет...
- День.
- Ну а пока?
- Ночь.
- Ночью темно.
- Боюсь!
- А рядом со мной?
- Покой.
- Я постарею.
- Пусть.
- Может, и ты.
- С тобой.
- Ты для меня?..
- Звезда.
- Я для тебя?..
- Свет.
- Вместе навек?
- Да.
- Ты меня любишь?
- ...
Г. Зеэв
Николай Гумилев
* * *
Ты пожалела, ты простила
И даже руку подала мне,
Когда в душе, где смерть бродила,
И камня не было на камне.
Так победитель благородный
Предоставляет без сомненья
Тому, кто был сейчас свободный,
И жизнь и даже часть именья.
Все, что бессонными ночами
Из тьмы души я вызвал к свету,
Все, что даровано богами
Мне, воину, и мне, поэту,
Все, пред твоей склоняясь властью,
Все дам и ничего не скрою
За ослепительное счастье
Хоть иногда побыть с тобою.
Лишь песен не проси ты милых,
Таких, как я слагал когда-то,
Ты знаешь, я их петь не в силах
Скрипучим голосом кастрата.
Не накажи меня за эти
Слова, не ввергни снова в бездну,—
Когда-нибудь при лунном свете,
Раб истомленный, я исчезну.
Я побегу в пустынном поле
Через канавы и заборы,
Забыв себя и ужас боли,
И все условья, договоры.
И не узнаешь никогда ты,
Чтоб в сердце не вошла тревога,
В какой болотине проклятой
Моя окончилась дорога.
<1917>
* * *
Ты пожалела, ты простила
И даже руку подала мне,
Когда в душе, где смерть бродила,
И камня не было на камне.
Так победитель благородный
Предоставляет без сомненья
Тому, кто был сейчас свободный,
И жизнь и даже часть именья.
Все, что бессонными ночами
Из тьмы души я вызвал к свету,
Все, что даровано богами
Мне, воину, и мне, поэту,
Все, пред твоей склоняясь властью,
Все дам и ничего не скрою
За ослепительное счастье
Хоть иногда побыть с тобою.
Лишь песен не проси ты милых,
Таких, как я слагал когда-то,
Ты знаешь, я их петь не в силах
Скрипучим голосом кастрата.
Не накажи меня за эти
Слова, не ввергни снова в бездну,—
Когда-нибудь при лунном свете,
Раб истомленный, я исчезну.
Я побегу в пустынном поле
Через канавы и заборы,
Забыв себя и ужас боли,
И все условья, договоры.
И не узнаешь никогда ты,
Чтоб в сердце не вошла тревога,
В какой болотине проклятой
Моя окончилась дорога.
<1917>
***
Секунды тянутся, а время тратится
На бесполезное, мне жаль его.
Сосредоточившись, из рук все валится
И хочется найти виновного и крайнего.
Пусти спокойную, оставь смолчавшую,
Не ради них, не для тебя я терпеливая,
А я ищу в себе звезду погасшую,
Сверкавшую когда-то, яркую, смешливую.
Под серым небом грозовым, под тучами
Стояла, одинокая, не плакала,
Дождя просила, умоляла, скучно мне!
И понимала, от себя тебя я зря гнала...
17 октября 2006
Секунды тянутся, а время тратится
На бесполезное, мне жаль его.
Сосредоточившись, из рук все валится
И хочется найти виновного и крайнего.
Пусти спокойную, оставь смолчавшую,
Не ради них, не для тебя я терпеливая,
А я ищу в себе звезду погасшую,
Сверкавшую когда-то, яркую, смешливую.
Под серым небом грозовым, под тучами
Стояла, одинокая, не плакала,
Дождя просила, умоляла, скучно мне!
И понимала, от себя тебя я зря гнала...
17 октября 2006
Он верил в облака
Другие верят в бога,
Он верил в облака,
И все в округе строго
Бранили чудака,
И верой непристойной
Друзей он огорчал,
А он им со спокойной
Улыбкой отвечал:
"Садовник в розу верит,
А роза в мотылька,
Волна морская в берег,
А я вот в облака".
Другие верят в бога,
Он верил в облака,
И все в округе строго
Бранили чудака,
И верой непристойной
Друзей он огорчал,
А он им со спокойной
Улыбкой отвечал:
"Садовник в розу верит,
А роза в мотылька,
Волна морская в берег,
А я вот в облака".
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
'In vino veritas!' кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Не знаю почему я влюбилась в творчество Блока. Как-то непонятно тянет снова и снова перечитывать...
А это я выучила когда мне было 8. Врезалось в память навсегда)
Марина Цветаева
СТИХИ К ПУШКИНУ
Стихотворение Первое
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин - в роли монумента?
Гостя каменного? - он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин - в роли Командора?
Критик - ноя, нытик - вторя:
"Где же пушкинское (взрыд)
Чувство меры?" Чувство - моря
Позабыли - о гранит
Бьющегося? Тот, соленый
Пушкин - в роли лексикона?
Две ноги свои - погреться -
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол -
Наших прадедов умора-
Пушкин - в роли гувернера?
Черного не перекрасить
В белого - неисправим!
Недурен российский классик,
Небо Африки - своим
Звавший, невское - проклятым!
- Пушкин - в роли русопята?
Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,
А "Европы Вестник" - с:
Пушкин - в роли гробокопа?
К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем:
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,
Всех живучей и живее!
Пушкин - в роли мавзолея?
То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами - хлам!
Как из душа! Как из пушки -
Пушкиным - по соловьям
Слова, соколам полета!
- Пушкин - в роли пулемета!
Уши лопнули от вопля:
"Перед Пушкиным во фрунт!"
А куда девали пекло
Губ, куда девали - бунт
Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин - в меру пушкиньянца!
Томики поставив в шкафчик -
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!
Белокровье мозга, морга
Синь - с оскалом негра, горло
Кажущим:
Поскакал бы. Всадник Медный,
Он со всех копыт - назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он - не трусоват.
Сей, глядевший во все страны -
В роли собственной Татьяны?
Что вы делаете, карлы,
Этот - голубей олив -
Самый вольный, самый крайний
Лоб - навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины?
"Пушкин - тога, Пушкин - схима,
Пушкин-мера, Пушкин - грань:"
Пушкин, Пушкин, Пушкин - имя
Благородное - как брань
Площадную - попугаи.
- Пушкин? Очень испугали!
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
'In vino veritas!' кричат.
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.
Не знаю почему я влюбилась в творчество Блока. Как-то непонятно тянет снова и снова перечитывать...
А это я выучила когда мне было 8. Врезалось в память навсегда)
Марина Цветаева
СТИХИ К ПУШКИНУ
Стихотворение Первое
Бич жандармов, бог студентов,
Желчь мужей, услада жен,
Пушкин - в роли монумента?
Гостя каменного? - он,
Скалозубый, нагловзорый
Пушкин - в роли Командора?
Критик - ноя, нытик - вторя:
"Где же пушкинское (взрыд)
Чувство меры?" Чувство - моря
Позабыли - о гранит
Бьющегося? Тот, соленый
Пушкин - в роли лексикона?
Две ноги свои - погреться -
Вытянувший, и на стол
Вспрыгнувший при Самодержце
Африканский самовол -
Наших прадедов умора-
Пушкин - в роли гувернера?
Черного не перекрасить
В белого - неисправим!
Недурен российский классик,
Небо Африки - своим
Звавший, невское - проклятым!
- Пушкин - в роли русопята?
Ох, брадатые авгуры!
Задал, задал бы вам бал
Тот, кто царскую цензуру
Только с дурой рифмовал,
А "Европы Вестник" - с:
Пушкин - в роли гробокопа?
К пушкинскому юбилею
Тоже речь произнесем:
Всех румяней и смуглее
До сих пор на свете всем,
Всех живучей и живее!
Пушкин - в роли мавзолея?
То-то к пушкинским избушкам
Лепитесь, что сами - хлам!
Как из душа! Как из пушки -
Пушкиным - по соловьям
Слова, соколам полета!
- Пушкин - в роли пулемета!
Уши лопнули от вопля:
"Перед Пушкиным во фрунт!"
А куда девали пекло
Губ, куда девали - бунт
Пушкинский? уст окаянство?
Пушкин - в меру пушкиньянца!
Томики поставив в шкафчик -
Посмешаете ж его,
Беженство свое смешавши
С белым бешенством его!
Белокровье мозга, морга
Синь - с оскалом негра, горло
Кажущим:
Поскакал бы. Всадник Медный,
Он со всех копыт - назад.
Трусоват был Ваня бедный,
Ну, а он - не трусоват.
Сей, глядевший во все страны -
В роли собственной Татьяны?
Что вы делаете, карлы,
Этот - голубей олив -
Самый вольный, самый крайний
Лоб - навеки заклеймив
Низостию двуединой
Золота и середины?
"Пушкин - тога, Пушкин - схима,
Пушкин-мера, Пушкин - грань:"
Пушкин, Пушкин, Пушкин - имя
Благородное - как брань
Площадную - попугаи.
- Пушкин? Очень испугали!
И снова не смогла удержаться. Это стихотворение я никогда в жизни не видела написанным. С бабушкой всегда по вечерам, на даче, в полнейшей темноте хором читали его. И читаем до сих пор, только реже.
По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.
Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.
Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.
И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.
Из гроба тогда император
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.
Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.
Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.
И только он землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.
На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников грозно он кличет
И маршалов громко зовет.
Но спят усачи-гренадеры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.
И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По берегу тихому ходит
И снова он громко зовет:
Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.
Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,
Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Скрестивши могучие руки,
В обратный пускается путь.
По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.
Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.
Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.
И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.
Из гроба тогда император
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.
Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.
Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.
И только он землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.
На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников грозно он кличет
И маршалов громко зовет.
Но спят усачи-гренадеры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.
И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По берегу тихому ходит
И снова он громко зовет:
Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.
Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,
Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Скрестивши могучие руки,
В обратный пускается путь.
4. ДЕТСТВО
Помню я раннее детство
и сон в золотой постели.
Кажется или правда? -
кто-то меня увидел,
быстро вошел из сада
и стоит улыбаясь.
- Мир - говорит, - пустыня.
Сердце человека - камень.
Любят люди, чего не знают.
Ты не забудь меня, Ольга,
а я никого не забуду.
9. ПРОСЬБА
Бедные, бедные люди!
И не злы они, а торопливы:
хлеб едят - и больше голодают,
пьют - и от вина трезвеют.
Если бы меня спросили,
я бы сказала: Боже,
сделай меня чем-нибудь новым!
Я люблю великое чудо
и не люблю несчастья.
Сделай, как камень отграненный,
и потеряй из перстня
на песке пустыни.
Чтобы лежал он тихо,
не внутри, не снаружи,
а повсюду, как тайна.
И никто бы его не видел,
только свет внутри и свет снаружи.
А свет играет, как дети,
малые дети и ручные звери.
10. СЛОВО
И кто любит, того полюбят.
Кто служит, тому послужат -
не теперь, так когда-нибудь после.
Но лучше тому, кто благодарен,
кто пойдет, послужив, без Рахили
веселый, по холмам зеленым.
Ты же, слово, царская одежда,
долгого, короткого терпенья платье,
выше неба, веселее солнца.
Наши глаза не увидят
цвета твоего родного,
шума складок твоих широких
не услышат уши человека.
Только сердце само себе скажет:
- Вы свободны, и будете свободны,
и перед рабами не в ответе.
11. СОН
Снится блудному сыну,
снится на смертном ложе,
как он уезжает из дома.
На нем веселое платье,
на руке прадедовский перстень.
Лошадь ему брат выводит.
Хорошо бывает рано утром:
за спиной гудят рожки и струны,
впереди еще лучше играют.
А собаки, слуги и служанки
у ворот собрались и смотрят,
желают счастливой дороги
* *
Холод мира
кто-нибудь согреет.
Мертвое сердце
кто-нибудь поднимет.
Этих чудищ
кто-нибудь возьмет за руку,
как ошалевшего ребенка:
- Пойдем, я покажу тебе такое,
чего ты никогда не видел!
Ольга Седакова (кстати, помимо всего прочего, преподает на философском факультете)
(Извиняюсь, что выписал сразу так много, но просто никак не мог выбрать, что бы еще вычеркнуть. Моя бы воля - выписал бы ВСЕ стихи отсюда
http://www.vavilon.ru/texts/sedakova1-05.html )
Помню я раннее детство
и сон в золотой постели.
Кажется или правда? -
кто-то меня увидел,
быстро вошел из сада
и стоит улыбаясь.
- Мир - говорит, - пустыня.
Сердце человека - камень.
Любят люди, чего не знают.
Ты не забудь меня, Ольга,
а я никого не забуду.
9. ПРОСЬБА
Бедные, бедные люди!
И не злы они, а торопливы:
хлеб едят - и больше голодают,
пьют - и от вина трезвеют.
Если бы меня спросили,
я бы сказала: Боже,
сделай меня чем-нибудь новым!
Я люблю великое чудо
и не люблю несчастья.
Сделай, как камень отграненный,
и потеряй из перстня
на песке пустыни.
Чтобы лежал он тихо,
не внутри, не снаружи,
а повсюду, как тайна.
И никто бы его не видел,
только свет внутри и свет снаружи.
А свет играет, как дети,
малые дети и ручные звери.
10. СЛОВО
И кто любит, того полюбят.
Кто служит, тому послужат -
не теперь, так когда-нибудь после.
Но лучше тому, кто благодарен,
кто пойдет, послужив, без Рахили
веселый, по холмам зеленым.
Ты же, слово, царская одежда,
долгого, короткого терпенья платье,
выше неба, веселее солнца.
Наши глаза не увидят
цвета твоего родного,
шума складок твоих широких
не услышат уши человека.
Только сердце само себе скажет:
- Вы свободны, и будете свободны,
и перед рабами не в ответе.
11. СОН
Снится блудному сыну,
снится на смертном ложе,
как он уезжает из дома.
На нем веселое платье,
на руке прадедовский перстень.
Лошадь ему брат выводит.
Хорошо бывает рано утром:
за спиной гудят рожки и струны,
впереди еще лучше играют.
А собаки, слуги и служанки
у ворот собрались и смотрят,
желают счастливой дороги
* *
Холод мира
кто-нибудь согреет.
Мертвое сердце
кто-нибудь поднимет.
Этих чудищ
кто-нибудь возьмет за руку,
как ошалевшего ребенка:
- Пойдем, я покажу тебе такое,
чего ты никогда не видел!
Ольга Седакова (кстати, помимо всего прочего, преподает на философском факультете)
(Извиняюсь, что выписал сразу так много, но просто никак не мог выбрать, что бы еще вычеркнуть. Моя бы воля - выписал бы ВСЕ стихи отсюда
http://www.vavilon.ru/texts/sedakova1-05.html )
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Alexandr Blok
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Alexandr Blok
ВАЛЬКИРИИ
На земле -- война... А в тучах
Три валькирии летучих
День и ночь поют над пей,
Взмылив облачных коней.
Власти -- спорят, люди -- страждут,
Короли господства жаждут.
Власть -- превысшее из благ.
Добродетель -- в звоне шпаг.
Гей, несчастные, поверьте:
Не спасет броня от смерти;
Пал герой, глаза смежив,
Лучший -- мертв, а худший -- жив.
Флаги. Арки. Стол накрытый.
Завтра явится со свитой
Тот, кто лучших одолел
И на всех ярмо надел.
Вот въезжает триумфатор.
Бургомистр или сенатор
Подлецу своей рукой
Ключ подносит городской.
Гей! Венки, гирлянды, лавры!
Пушки бьют, гремят литавры,
Колокольный звон с утра.
Чернь беснуется: "Ура!"
Дамы нежные с балкона
Сыплют розы восхищенно.
И, уже высокочтим,
Новый князь кивает им.
Генрих Гейне
На земле -- война... А в тучах
Три валькирии летучих
День и ночь поют над пей,
Взмылив облачных коней.
Власти -- спорят, люди -- страждут,
Короли господства жаждут.
Власть -- превысшее из благ.
Добродетель -- в звоне шпаг.
Гей, несчастные, поверьте:
Не спасет броня от смерти;
Пал герой, глаза смежив,
Лучший -- мертв, а худший -- жив.
Флаги. Арки. Стол накрытый.
Завтра явится со свитой
Тот, кто лучших одолел
И на всех ярмо надел.
Вот въезжает триумфатор.
Бургомистр или сенатор
Подлецу своей рукой
Ключ подносит городской.
Гей! Венки, гирлянды, лавры!
Пушки бьют, гремят литавры,
Колокольный звон с утра.
Чернь беснуется: "Ура!"
Дамы нежные с балкона
Сыплют розы восхищенно.
И, уже высокочтим,
Новый князь кивает им.
Генрих Гейне
Не рассказывай мне сказок про друзей,
О них я знаю больше вдвое,
Еще я много знаю про людей,
Которых причислять к друзьям не стоит.
А если ж будут биты мной,
Не злись и знай, за дело бил,
Просто когда-то для другой,
Я как они, таким же 'другом' был.
О них я знаю больше вдвое,
Еще я много знаю про людей,
Которых причислять к друзьям не стоит.
А если ж будут биты мной,
Не злись и знай, за дело бил,
Просто когда-то для другой,
Я как они, таким же 'другом' был.
1-е января
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки,-
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться,- памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей;
И вижу я себя ребенком, и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей;
Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,
А за прудом село дымится - и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и желтые листы
Шумят под робкими шагами.
И странная тоска теснит уж грудь мою;
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
Так царства дивного всесильный господин -
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветет на влажной их пустыне.
Когда ж, опомнившись, обман я узнаю
И шум толпы людской спугнет мечту мою,
На праздник незванную гостью,
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
Лермонтов
1840
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски,
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки,-
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться,- памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей;
И вижу я себя ребенком, и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей;
Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,
А за прудом село дымится - и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и желтые листы
Шумят под робкими шагами.
И странная тоска теснит уж грудь мою;
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
Так царства дивного всесильный господин -
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветет на влажной их пустыне.
Когда ж, опомнившись, обман я узнаю
И шум толпы людской спугнет мечту мою,
На праздник незванную гостью,
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..
Лермонтов
1840
Все будет иначе
Не грусти. Все будет иначе,
Все не так, как в порванном сне.
И кленовый листок "на удачу"
Отразится в разбитом окне.
Эта осень случайно изранила,
Эта осень залечит опять.
И заплачет навзрыд листопадами:
- Извини, я устала терять.
Все иначе. А нам и неведомо,
Только эхо развеет слова.
- А давай доглядим за прорехами
Продолжение странного сна?
Не грусти. Все будет иначе,
Просто осень надеждой больна.
И разбитое зеркало вдребезги -
Знак на счастье, наверняка.
Эта осень случайно изранила,
Эта осень залечит опять.
И порвет сонный плен лентой клейкою,
Чтоб опять что-то не потерять.
Александр Жбанников
Не грусти. Все будет иначе,
Все не так, как в порванном сне.
И кленовый листок "на удачу"
Отразится в разбитом окне.
Эта осень случайно изранила,
Эта осень залечит опять.
И заплачет навзрыд листопадами:
- Извини, я устала терять.
Все иначе. А нам и неведомо,
Только эхо развеет слова.
- А давай доглядим за прорехами
Продолжение странного сна?
Не грусти. Все будет иначе,
Просто осень надеждой больна.
И разбитое зеркало вдребезги -
Знак на счастье, наверняка.
Эта осень случайно изранила,
Эта осень залечит опять.
И порвет сонный плен лентой клейкою,
Чтоб опять что-то не потерять.
Александр Жбанников
Я хотел бы скучать по ней...
В темноте зажигать свечу...
В зеленеющих арках аллей
Ясно видеть свою мечту...
А еще - чтобы песни петь!
Те - каких никогда не пел!
В бесконечность с ней вместе смотреть...
Как я много, боже, хотел!
А скучается по тебе...
Ничего не могу поделать...
Видно, странной моей судьбе,
Что по черному кроет белым,
Захотелось сыграть в игру.
Вот такой необычный каприз!
Посидим?.. Просто так?.. В миру -
Солнце медленно катится вниз...
В темноте зажигать свечу...
В зеленеющих арках аллей
Ясно видеть свою мечту...
А еще - чтобы песни петь!
Те - каких никогда не пел!
В бесконечность с ней вместе смотреть...
Как я много, боже, хотел!
А скучается по тебе...
Ничего не могу поделать...
Видно, странной моей судьбе,
Что по черному кроет белым,
Захотелось сыграть в игру.
Вот такой необычный каприз!
Посидим?.. Просто так?.. В миру -
Солнце медленно катится вниз...
Что-то ну не тянет меня на лирику сейчас. Однако, недавно открыл для себя даму Патрацкую, которая уже лет тридцать пишет. И как пишет. *делает возвышенное лицо* Эм... только сядьте, плз.
Наталья ПАТРАЦКАЯ
ОДА КОМПЬЮТЕРУ
Программа копирует файлы,
Конструктор остался без дел,
Не посланы в пропасть все мейлы,
И грифель вновь пишет, как мел.
Давно ли жизнь вся - мой компьютер?
А надо же, как прикипел!
И мысли тихонечко вьются,
Коль Windows еще не запел.
Меняются платы сегодня,
Идут измененья всегда,
Начало собачьего года,
Тихонько меняет года.
Зачем мне унынье лихое?
Напишем стихи на века,
Мне выпало счастье простое,
Жить с рифмой, а жизнь с ней легка.
Вот муж заглянул на секунду:
На месте ли я или где?
На месте сегодня я буду,
Пишу я рукой на листе.
В руках покручу микросхему,
На выводы ей посмотрю,
И как же ввести ее в схему?
Как жизнь схему я замудрю.
Потом все поставлю, как надо,
Читаема схема моя,
Меняются платы для склада,
Заказчиков тихо маня.
Завял мой компьютер, синеет
Его голубой лишь экран,
И строчка стоит, файлы реют,
Мой нужный компьютер, мой пан.
Смеются ребята, что в ссылке,
Сижу за чужим я столом,
Разбросано все, нет лишь вилки,
В порядке тут страшный облом.
Здесь умный сидит разработчик,
Придет он еще не сейчас,
Строчит карандашик наводчик,
Ведь есть на поэзию час.
Мой плоттер завис молчаливо,
Он слушает стрелки часов,
Программы меняют лениво,
Компьютер закрыт на засов.
Мой стол вновь свободен и что же?
Желтеет загрузки строка,
Компьютер великий вельможа,
И жизнь без него так строга!
О кульмане вспомним мы всуе,
Был кульман из дерева весь,
И рама железная, всунут
В нее был еще дикий вес.
Чертили на ватмане люди,
Чертила и я много лет,
Никто труд такой не осудит,
Наброшен истории плед.
Сменилась работа, другая
Система оценки труда.
Немного она дорогая,
Но меньше в процентах руда.
Все мысли идут на компьютер,
Исчез копировщиков труд,
И плоттер работает круто,
Чертеж на компьютере мудр.
Как в книге выходит чертежик,
Как в книге прекрасны СП,
Конструктор уже не чертежник,
А как разработчик СБ.
Программа копирует файлы,
Желтеет полоска труда,
Пять лет не меняли, устали
Мозги электронные, да!
Вновь будет умнее компьютер,
И память усилят ему,
Мне станет немного уютней.
Еще много дел я сверну.
А так без него - без работы,
И нет кульманов, циркулей,
С компьютером жизнь беззаботней,
Чайку за компьютер налей!
Сереют, небесные дали,
Желтеет полоска - процент,
Нажми на программы педали,
Ускорь-ка загрузку доцент!
Без дела строчит карандашик.
Да здравствуют строчки Наташи!
Наталья ПАТРАЦКАЯ
ОДА КОМПЬЮТЕРУ
Программа копирует файлы,
Конструктор остался без дел,
Не посланы в пропасть все мейлы,
И грифель вновь пишет, как мел.
Давно ли жизнь вся - мой компьютер?
А надо же, как прикипел!
И мысли тихонечко вьются,
Коль Windows еще не запел.
Меняются платы сегодня,
Идут измененья всегда,
Начало собачьего года,
Тихонько меняет года.
Зачем мне унынье лихое?
Напишем стихи на века,
Мне выпало счастье простое,
Жить с рифмой, а жизнь с ней легка.
Вот муж заглянул на секунду:
На месте ли я или где?
На месте сегодня я буду,
Пишу я рукой на листе.
В руках покручу микросхему,
На выводы ей посмотрю,
И как же ввести ее в схему?
Как жизнь схему я замудрю.
Потом все поставлю, как надо,
Читаема схема моя,
Меняются платы для склада,
Заказчиков тихо маня.
Завял мой компьютер, синеет
Его голубой лишь экран,
И строчка стоит, файлы реют,
Мой нужный компьютер, мой пан.
Смеются ребята, что в ссылке,
Сижу за чужим я столом,
Разбросано все, нет лишь вилки,
В порядке тут страшный облом.
Здесь умный сидит разработчик,
Придет он еще не сейчас,
Строчит карандашик наводчик,
Ведь есть на поэзию час.
Мой плоттер завис молчаливо,
Он слушает стрелки часов,
Программы меняют лениво,
Компьютер закрыт на засов.
Мой стол вновь свободен и что же?
Желтеет загрузки строка,
Компьютер великий вельможа,
И жизнь без него так строга!
О кульмане вспомним мы всуе,
Был кульман из дерева весь,
И рама железная, всунут
В нее был еще дикий вес.
Чертили на ватмане люди,
Чертила и я много лет,
Никто труд такой не осудит,
Наброшен истории плед.
Сменилась работа, другая
Система оценки труда.
Немного она дорогая,
Но меньше в процентах руда.
Все мысли идут на компьютер,
Исчез копировщиков труд,
И плоттер работает круто,
Чертеж на компьютере мудр.
Как в книге выходит чертежик,
Как в книге прекрасны СП,
Конструктор уже не чертежник,
А как разработчик СБ.
Программа копирует файлы,
Желтеет полоска труда,
Пять лет не меняли, устали
Мозги электронные, да!
Вновь будет умнее компьютер,
И память усилят ему,
Мне станет немного уютней.
Еще много дел я сверну.
А так без него - без работы,
И нет кульманов, циркулей,
С компьютером жизнь беззаботней,
Чайку за компьютер налей!
Сереют, небесные дали,
Желтеет полоска - процент,
Нажми на программы педали,
Ускорь-ка загрузку доцент!
Без дела строчит карандашик.
Да здравствуют строчки Наташи!
Ничо что я по-английски? .(
What shall we use to fill the empty spaces
Where waves of hunger roar?
Shall we set out across the sea of faces
In search of more and more applause?
Shall we buy a new guitar?
Shall we drive a more powerful car?
Shall we work straight through the night?
Shall we get into fights?
Leave the lights on?
Drop bombs?
Do tours of the East?
Contract diseases?
Bury bones?
Break up homes?
Send flowers by phone?
Take to drink,
Go to shrinks,
Give up meat,
Rarely sleep,
Keep people as pets,
Train dogs,
Race rats,
Fill the attic with cash,
Bury treasure,
Store up leisure
But never relax at all
With our backs to the wall?..
PF, ессесно.
What shall we use to fill the empty spaces
Where waves of hunger roar?
Shall we set out across the sea of faces
In search of more and more applause?
Shall we buy a new guitar?
Shall we drive a more powerful car?
Shall we work straight through the night?
Shall we get into fights?
Leave the lights on?
Drop bombs?
Do tours of the East?
Contract diseases?
Bury bones?
Break up homes?
Send flowers by phone?
Take to drink,
Go to shrinks,
Give up meat,
Rarely sleep,
Keep people as pets,
Train dogs,
Race rats,
Fill the attic with cash,
Bury treasure,
Store up leisure
But never relax at all
With our backs to the wall?..
PF, ессесно.
Уотерс как-то в конце 80-ых сказал, что в англоязычной музыке слова лучше только, пожалуй, у Леннона) со скромностью у этого человека все в порядке)
нисколько не умаляя
нисколько не умаляя
Цитата(syd @ 19.11.2006, 21:59)
со скромностью у этого человека все в порядке)
Конечно, в порядке, по поводу Леннона он же поскромничал .)
Однажды,постучавшись в двери рая,
Была обманута и я
Смотрю и сердце замирает,
Но счастья нету у меня
Лишь слезы горькие обиды,
Лишь гордости ответный плач.
Жила б я на брегах Колхиды,
не зная то,что знаю я,
не ведая ни мук обиды,
ни дерзких всплесков бытия.
Живя лишь ради гор и рая
в стране своих беспечных дум,
От всех невзгод меня спасая,
Остался бы лишь моря шум..
Была обманута и я
Смотрю и сердце замирает,
Но счастья нету у меня
Лишь слезы горькие обиды,
Лишь гордости ответный плач.
Жила б я на брегах Колхиды,
не зная то,что знаю я,
не ведая ни мук обиды,
ни дерзких всплесков бытия.
Живя лишь ради гор и рая
в стране своих беспечных дум,
От всех невзгод меня спасая,
Остался бы лишь моря шум..
Мне очень нравится это стихотворение! Родной дом, уют, тепло....иногда этого так не хватает.
Ниже я приведу небольшую рецензию, чтобы вы лучше могли его понять
Удачи!
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале.
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
=============================
Зимняя ночь... Вы произнесли эти слова, и что предстало перед мысленным взором? Может быть, тишина и спокойствие, легкий, уютный снег, полная луна и россыпь звезд по иссиня-черному небу? А может быть, метель за окном, вихрь снежных хлопьев, сумасшедшая пляска духов природы и единственная тихая пристань - дом, свеча на столе?..
В 1946 году Борис Пастернак пишет стихотворение 'Зимняя ночь'. Совсем недавно закончилась война. Казалось бы, вот оно, наступившее спокойствие! Но бури мировых потрясений не утихли и, наверное, не утихнут никогда. Где же спасение? Что поможет человеку в водовороте страстей не затеряться, сохранить свой хрупкий внутренний мир? И поэт дает ответ: дом, очаг - обитель надежды и спокойствия. Но этот ответ не однозначен.
Давайте вернемся к стихотворению и посмотрим, что хотел сказать автор читателю, какие мысли он выразил в стройной череде строк.
Это произведение - стихотворение-сомнение, уход, бегство. Не случайно оно полностью построено на приеме антитезы, то есть на противопоставлении. Рефреном из строфы в строфу следует двустишие:
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Свеча - символ надежды, тихого счастья, уединения и чистоты. Этот огонек, являющийся для лирического героя центром Вселенной, центром его мира, легко потушить. Достаточно легкого дуновения - и вот уже
...жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Жар, огонь - символ эмоций, страстей. Но это 'жар соблазна'. Огонь свечи - светоч жизни тихой, уединенной. Автор изобразил одну стихию в двух диаметрально противоположных ипостасях. Но основой произведения все-таки является антитеза огня и льда.
Обратим внимание на первую строфу:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Первые две строки погружают в зиму, рой снежных хлопьев, метель. Причем холодная стихия - царица всего мира, 'всей земли', все ей подчинено. И лишь одинокая свеча храбро противостоит этой снежной королеве. Та возмущена, разъярена, и вот:
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Противостоянием дикой пляски, борьбы духов природы и бытия и одинокой человеческой души - свечи - 'Зимняя ночь' напоминает пушкинских 'Бесов'. Но итог здесь совсем иной. Если у Пушкина демоны в образе стихии переворачивают возок затерявшегося путника, ломают его сопротивление, то здесь внешние силы не могут окончательно победить маленький огонек, этот светоч надежды. Последняя строфа повторяет первую:
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Последние две строки совпадают, но не первые. Обратим на них внимание. В первой строфе нет ощущения времени, действие сливается с бесконечностью. Это подчеркивается повтором: 'мело, мело...' В последней строфе уже поставлены четкие временныRе рамки: 'в феврале', к тому же слово 'мело' не повторяется. Значит, зимняя буря не бесконечна, она имеет свое завершение. Заключительная строка - 'свеча горела' - утверждает победу жизни и надежды. Эта борьба, порой житейская, порой неоправданная, заканчивается в пользу чистого источника света, храбро отстоявшего свое право на жизнь. Именно противостояние жизненным бурям как внешнего мира, так и внутреннего является главной идеей произведения. Ее раскрытию служит и кольцевая композиция 'Зимней ночи', и эмоциональная окраска произведения. Если мы внимательно приглядимся к нему, прислушаемся к звучанию слов, то поймем, что она очень ярка и красочна. Стихотворение написано ямбом 'старинным, допотопным', по словам В.Ходасевича, более всего отражающим сильную эмоциональную окраску стиха. Казалось бы, что в этом такого? Ямб традиционный, четырехстопный... Но посмотрим на вторую и четвертую строки каждой строфы. Они укорочены. Здесь всего две стопы. К тому же в первой и третьей строках применяется мужская рифма, а во второй и четвертой - женская. Разумеется, это не случайно. Используемые приемы являются красками в палитре поэта для придания яркости эмоциональному настрою стихотворения. Строки укорочены - и вот антитеза огня и льда выделена, обращает на себя внимание. Но жестокости и грубости здесь нет. Этому способствует прием аллитерации:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы...
Или в другой строфе:
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Или согласные звуки:
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
В данном случае указанный прием придает метели звонкость, легкость, мы слышим своеобразный хрустальный звон льдинок, но чувствуем безжизненность. И это снова играет на антитезу.
Она применяется и в описании внешнего поэтического мира. Он суетлив, жесток, бесцветен:
И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
В нем легко пропасть, исчезнуть. Он с легкостью поглотит все чуждое, несвойственное. А вот та часть мира, где царит свеча; для ее описания автор употребляет слова, обозначающие простые, домашние вещи, - это 'потолок', 'два башмачка', 'воск', 'слезы', 'ночник', 'платье' и так далее. Здесь мило и уютно, но и сюда доносятся отзвуки другого мира, и здесь есть место борьбе и сомнениям:
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
Таким образом, внешний мир стихотворения обрисован достаточно четко. Если проанализировать используемые в произведении существительные, то практически все они относятся именно к его описанию. Внутренний же мир лирического героя стихотворения представить довольно трудно. О нем почти ничего не сказано, он дан отдельными штрихами. Мы можем лишь догадываться о чувствах, владеющих душой лирического героя. Проникновение в его внутренний, духовный мир заставляет нас думать, размышлять, потому что, как и всякое лирическое произведение Б.Пастернака, 'Зимняя ночь' несет мощный философский потенциал.
Душой лирического героя завладели сомнения, 'жар соблазна'. Этот жар коварен, здесь употребляется любопытное сравнение:
...И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мы видим явное несоответствие: соблазн, являющийся исключительной прерогативой сатаны, сравнивается с ангелом, символом чистоты и непорочности. Выделенное слово 'крестообразно' - символ христианства - опять, словно в насмешку, приписывается пороку. И это является ярким показателем мятущейся души лирического героя: где зло? где добро? что лучше, а что хуже? Как найти ответы на эти вопросы? Как не растеряться? Единственной соломинкой, единственным ориентиром в пространстве является символическая 'свеча' - оплот веры и надежды. Будет она светить или погаснет под натиском жизненных неурядиц - зависит от самого героя.
Ниже я приведу небольшую рецензию, чтобы вы лучше могли его понять
Удачи!
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале.
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
=============================
Зимняя ночь... Вы произнесли эти слова, и что предстало перед мысленным взором? Может быть, тишина и спокойствие, легкий, уютный снег, полная луна и россыпь звезд по иссиня-черному небу? А может быть, метель за окном, вихрь снежных хлопьев, сумасшедшая пляска духов природы и единственная тихая пристань - дом, свеча на столе?..
В 1946 году Борис Пастернак пишет стихотворение 'Зимняя ночь'. Совсем недавно закончилась война. Казалось бы, вот оно, наступившее спокойствие! Но бури мировых потрясений не утихли и, наверное, не утихнут никогда. Где же спасение? Что поможет человеку в водовороте страстей не затеряться, сохранить свой хрупкий внутренний мир? И поэт дает ответ: дом, очаг - обитель надежды и спокойствия. Но этот ответ не однозначен.
Давайте вернемся к стихотворению и посмотрим, что хотел сказать автор читателю, какие мысли он выразил в стройной череде строк.
Это произведение - стихотворение-сомнение, уход, бегство. Не случайно оно полностью построено на приеме антитезы, то есть на противопоставлении. Рефреном из строфы в строфу следует двустишие:
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Свеча - символ надежды, тихого счастья, уединения и чистоты. Этот огонек, являющийся для лирического героя центром Вселенной, центром его мира, легко потушить. Достаточно легкого дуновения - и вот уже
...жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Жар, огонь - символ эмоций, страстей. Но это 'жар соблазна'. Огонь свечи - светоч жизни тихой, уединенной. Автор изобразил одну стихию в двух диаметрально противоположных ипостасях. Но основой произведения все-таки является антитеза огня и льда.
Обратим внимание на первую строфу:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Первые две строки погружают в зиму, рой снежных хлопьев, метель. Причем холодная стихия - царица всего мира, 'всей земли', все ей подчинено. И лишь одинокая свеча храбро противостоит этой снежной королеве. Та возмущена, разъярена, и вот:
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Противостоянием дикой пляски, борьбы духов природы и бытия и одинокой человеческой души - свечи - 'Зимняя ночь' напоминает пушкинских 'Бесов'. Но итог здесь совсем иной. Если у Пушкина демоны в образе стихии переворачивают возок затерявшегося путника, ломают его сопротивление, то здесь внешние силы не могут окончательно победить маленький огонек, этот светоч надежды. Последняя строфа повторяет первую:
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Последние две строки совпадают, но не первые. Обратим на них внимание. В первой строфе нет ощущения времени, действие сливается с бесконечностью. Это подчеркивается повтором: 'мело, мело...' В последней строфе уже поставлены четкие временныRе рамки: 'в феврале', к тому же слово 'мело' не повторяется. Значит, зимняя буря не бесконечна, она имеет свое завершение. Заключительная строка - 'свеча горела' - утверждает победу жизни и надежды. Эта борьба, порой житейская, порой неоправданная, заканчивается в пользу чистого источника света, храбро отстоявшего свое право на жизнь. Именно противостояние жизненным бурям как внешнего мира, так и внутреннего является главной идеей произведения. Ее раскрытию служит и кольцевая композиция 'Зимней ночи', и эмоциональная окраска произведения. Если мы внимательно приглядимся к нему, прислушаемся к звучанию слов, то поймем, что она очень ярка и красочна. Стихотворение написано ямбом 'старинным, допотопным', по словам В.Ходасевича, более всего отражающим сильную эмоциональную окраску стиха. Казалось бы, что в этом такого? Ямб традиционный, четырехстопный... Но посмотрим на вторую и четвертую строки каждой строфы. Они укорочены. Здесь всего две стопы. К тому же в первой и третьей строках применяется мужская рифма, а во второй и четвертой - женская. Разумеется, это не случайно. Используемые приемы являются красками в палитре поэта для придания яркости эмоциональному настрою стихотворения. Строки укорочены - и вот антитеза огня и льда выделена, обращает на себя внимание. Но жестокости и грубости здесь нет. Этому способствует прием аллитерации:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы...
Или в другой строфе:
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Или согласные звуки:
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
В данном случае указанный прием придает метели звонкость, легкость, мы слышим своеобразный хрустальный звон льдинок, но чувствуем безжизненность. И это снова играет на антитезу.
Она применяется и в описании внешнего поэтического мира. Он суетлив, жесток, бесцветен:
И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
В нем легко пропасть, исчезнуть. Он с легкостью поглотит все чуждое, несвойственное. А вот та часть мира, где царит свеча; для ее описания автор употребляет слова, обозначающие простые, домашние вещи, - это 'потолок', 'два башмачка', 'воск', 'слезы', 'ночник', 'платье' и так далее. Здесь мило и уютно, но и сюда доносятся отзвуки другого мира, и здесь есть место борьбе и сомнениям:
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
Таким образом, внешний мир стихотворения обрисован достаточно четко. Если проанализировать используемые в произведении существительные, то практически все они относятся именно к его описанию. Внутренний же мир лирического героя стихотворения представить довольно трудно. О нем почти ничего не сказано, он дан отдельными штрихами. Мы можем лишь догадываться о чувствах, владеющих душой лирического героя. Проникновение в его внутренний, духовный мир заставляет нас думать, размышлять, потому что, как и всякое лирическое произведение Б.Пастернака, 'Зимняя ночь' несет мощный философский потенциал.
Душой лирического героя завладели сомнения, 'жар соблазна'. Этот жар коварен, здесь употребляется любопытное сравнение:
...И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мы видим явное несоответствие: соблазн, являющийся исключительной прерогативой сатаны, сравнивается с ангелом, символом чистоты и непорочности. Выделенное слово 'крестообразно' - символ христианства - опять, словно в насмешку, приписывается пороку. И это является ярким показателем мятущейся души лирического героя: где зло? где добро? что лучше, а что хуже? Как найти ответы на эти вопросы? Как не растеряться? Единственной соломинкой, единственным ориентиром в пространстве является символическая 'свеча' - оплот веры и надежды. Будет она светить или погаснет под натиском жизненных неурядиц - зависит от самого героя.
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.