Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.astronaut.ru/bookcase/books/spacecrash/text/18.htm
Дата изменения: Sun Jun 2 13:06:18 2013
Дата индексирования: Fri Feb 28 07:40:37 2014
Кодировка: Windows-1251

VII. ЗЛОПОЛУЧНОЕ 13-Е...

- "Амур"! Я- "3аря", - нарушил тишину чей-то голос из бункера. - Слушай меня внимательно. Непокойно. Старт отменяется. Точнее, переносится на завтра... "Все правильно, - отшутился я. - Кто же улетает в космос по понедельникам, да еще тринадцатого числа".

В январе 1969 года на экраны вышла документальная лента о полете космических кораблей "Союз-4" и "Союз-5". В ней есть кадры, где "Космонавт-13" Владимир Шаталов шагает по бетонным плитам стартового сооружения. Наверное, мало кто обратил внимание на странную деталь - обувь космонавта: он то в ботинках, то в унтах. И это на сравнительно коротком участке пути. А "хитрость" вот в чем: кинохроника снимала Шаталова 13 января. Погода на Байконуре в тот январь была морозная, и космонавт надел унты. Старт в тот день не состоялся. На следующий день он решил: пойдет в ботинках, все равно перед посадкой в корабль "земную" обувь снимать. Когда монтировали этот незамысловатый сюжет для широкого показа, отобрали, наиболее "эффектные" кадры. Вот и появилась в документальном кино эта несуразица.
В официальном сообщении ТАСС было объявлено, что запуск космического корабля "Союз-4" произведен 14 января, в 10 часов 39 минут. Так оно и было. Однако первоначально старт планировался на 13-е число, на тринадцать часов по местному времени, но...
Итак, 13 января, понедельник, а стартует в космос "Космонавт-13" - таков порядковый номер Шаталова в списке летающих космонавтов. Помню, как на Байконуре шутили: "Сошлись роковые числа. Трижды выпала "чертова дюжина", да еще понедельник - "тяжелый день" - жди неожиданностей и сюрпризов". Однако Шаталов заменить свой номер отказался.
Время предстартовых ожиданий течет медленно. Ракетчики-стартовики синели от холода. Почти три часа на открытой ветру смотровой площадке (в тот морозный день столбик термометра Г спустился ниже двадцати пяти) казались вечностью.
- Объявляется десятиминутная готовность, - наконец-то прохрипел заиндевелый динамик, и наступила пауза.
Уже разошлись фермы обслуживания. Теперь дело за кабель-мачтой, которая отойдет по команде "Земля-борт!" Это - как разрыв пуповины: ракета переходит на автономное питание. Но, что это? Часы идут, отсчитывая последние секунды, а привычных команд не слышно?..
Не стану описывать, что было дальше. Трудно подобрать слова, чтобы передать ощущения, которые лавиной вдруг обрушились на меня: настороженность, предчувствие чего-то неотвратимого, растерянность и страх. "Что случилось? Чем это может кончиться? А если вдруг?.." Все это прокручивалось в голове, вызывая нервный озноб.
- "Амур"! Я - "Заря", - нарушил тишину чей-то голос из бункера. - Слушай меня внимательно. И спокойно. Старт отменяется. Точнее, переносится на завтра...
Шаталов вспоминал потом: "Это сообщение - как обухом по голове. Мгновенно погасло лирическое настроение. Я как будто вернулся с небес на землю. Шесть лет шел к этому дню: мечтал, работал, тренировался. И все, оказывается, напрасно. "Вот чертовщина, не верь после этого в приметы". И все же взял себя в руки: "Нельзя раскисать, надо держаться!"... Наконец за бортом послышался какой-то стук, скрежет, я почувствовал, как открыли люк. В лицо ударил морозный воздух. "Не беспокойся, ничего страшного не произошло, - сказал тот, кто первым оказался рядом со мной. - Засомневались в показаниях одного приборчика. Сейчас его еще разок проверят, если нужно - заменят. Ну, а завтра, в это же время, полетишь". "Все правильно, - отшутился я. - Кто же улетает в космос по понедельникам, да еще тринадцатого числа".
Утро 14 января выдалось ясное. Величаво всходило золотое солнце, а в южной части неба висел тоненький серебряный полумесяц. "Как серпик - только без ручки", - подумал, чтобы отвлечься от других мыслей. О старте думать не хотелось: "Ну пришло это завтра, не надо торопить время. После зимы будет весна, потом лето. Будем ждать..."
Мороз покрепчал. "Надеть унты? - подумал Шаталов. - Если отменят пуск и сегодня, не буду мерзнуть". Но в последний момент переодеваться не стал и пошел в ботинках. В назначенное время прибыл на стартовую позицию. Поднявшись на лифте на верхнюю площадку, махать провожающим не стал. "Плохая примета". И при последующих стартах он оставался верен этому своему решению.

	Прежде чем сесть в этот корабль "Тринадцатый" знакомился с невесомостью в самолете-лаборатории


Ракета вывела корабль на орбиту. Впереди была коррекция, этап дальнего сближения и стыковка, а пока - немного свободного времени. Невесомость не принесла ощущения приятной легкости. Скорее наоборот.
- Я подплыл к зеркалу, - рассказывал о своих впечатлениях Шаталов, - что висело на одной из стен орбитального отсека и... чуть не отшатнулся от него. На меня смотрело лицо совершенно незнакомого человека: расплывшееся, опухшее с красными глазами. Не лицо, а какая-то тыква. Неужели это я? "Вот каков он, "привкус" Солнца!" - подумал про себя...
Вслед за "Союзом-4" стартовал "Союз-5", в экипаже которого были Борис Волынов, Евгений Хрунов и Алексей Елисеев. Программа полета была выполнена, хотя не все шло гладко.
Случайные совпадения и недомолвки испокон веков являлись - на горе цензорам - источником метких каламбуров (и остаются таковыми по сей день!). В те годы родился своего рода анекдот: "Шатались, шатались, волынили, волынили, ни хруна не сделали и еле-еле сели". Надо же было истории подобрать имена участников эксперимента с таким расчетом, чтобы все они имели непосредственное отношение к теме остроты. Но это так, к слову.
Первая стыковка позволила строить новые планы, сделать еще один шаг на пути к созданию орбитальных станций. На октябрь 1969 года был назначен запуск сразу трех космических кораблей. На первом предполагалось провести испытания технологической аппаратуры "Вулкан". Это был "Союз-6", который пилотировали Георгий Шонин и Валерий Кубасов. "Союз-7" и "Союз-8" должны были, как говорилось в стартовом сообщении ТАСС, выполнить "маневрирование на орбите". Поскольку маневры задумывались сложные, требовался хорошо подготовленный экипаж. В "Союзе-7" отправились Анатолий Филипченко, Владислав Волков и Виктор Горбатко. На борту "Союза-8" находились Владимир Шаталов и Алексей Елисеев. Им предстояло выполнить самое сложное задание.
В корабль садились в приподнятом настроение. Шаталов шутил: "Снова тринадцатое число, снова понедельник и снова в 13 часов, правда, с минутами, поэтому, Леша, настраивайся на то, что сегодня мы не полетим, стартовать будем завтра". Бортинженер не был расположен шутить: "С тобой только свяжись, на тебя все несчастья липнут".
Пролезая в спускаемый аппарат, Владимир тщательно проверил состояние крышки переходного люка и начал завинчивать штурвальное колесо. Оно легко поддалось, потом пошло с некоторым сопротивлением. Шаталов поднажал и, вероятно, перестарался: одна из спиц не выдержала усилия и треснула в месте сварки. Однако крышка закрылась и, замки сработали. Инструкция в таких случаях предписывает доложить ведущему специалисту по кораблю. Первые "переходящие"... Женя Хрунов и Леша Елисеев
Шаталов озадачился: "Вот неудача, подумал и тут же сознание обожгла другая мысль: - Сейчас начнутся проверки, а до старта не так уж много времени. Если все это затянется, пуск перенесут. А там - кто знает!"
- Леша, - обратился к Елисееву, - с люком не все нормально.
- Что? - не понял тот.
- С люком, говорю, неприятность. Спицу сломал. Надо докладывать.
- Погоди, как это сломал?
- Поднажал сильнее и... И сломал. - Завтра полетим. Бортинженер сник, но быстро оценил ситуацию:
- Замок сработал, значит все в порядке. Не будем торопиться с докладом, - успокоил себя и товарища.
Однако Шаталов решил иначе: молчать нельзя. Дежурный оператор воспринял сообщение с борта настороженно: "Ждите! Сейчас к вам поднимутся".
Инженеры-стартовики не заставили долго ждать. "Лететь можно, - сказали после осмотра. - Ничего страшного".
- Леша, - в голосе Шаталова звучала хитринка, - успокойся, полетим сегодня: тринадцатого в тринадцать.
Наиболее сложным этапом была стыковка "Союза-7" и "Союза-8". Корабли сближались на затененной части Земли. Световые маяки позволяли контролировать сближение и ориентацию кораблей. Но сам процесс шел со сбоями, бесконечные переговоры с Землей, советы и рекомендации утомляли, после каждой неудачной попытки следовала новая, но желаемого результата достичь не удавалось.
Липкий пот выступал под нательным бельем Шаталова. Корабль не слушался. Ни так, ни сяк. В наушниках голос оператора смолк, только, казалось, сквозь легкий шумовой фон было слышно тяжелое дыхание того, кто находился на связи. Ни часы, ни минуты - секунды текут, даже доли секунд, а сердце командира отстукивает гулко, будто вот оно бьется прямо под мягкой тканью куртки. "Или мы что-то не так делаем, или техника мудрит", - пульсировала тревожная мысль.
- Отставить дальнейшие попытки, - скомандовала Земля. И только тогда двое в корабле почувствовали усталость. А еще то, что этот изнурительный труд и эта внутренняя мучительная борьба с непослушной техникой становятся постоянной необходимостью.
- Не получилось, - вздохнул Шаталов, задержал в легких воздух и на выдохе повторил: - Не получилось!..
Не простым был разбор того полета. Мнения членов Госкомиссии резко разошлись, оценки тоже. Но уже тогда было известно, что в начале следующего года на орбите появится орбитальная станция "Салют" и на ней должен работать экипаж. А работа эта может начаться только после стыковки станции с транспортным кораблем - иначе космонавтов на орбиту не доставишь. Эту миссию должен был выполнить "Союз-10".
И снова встал вопрос об экипаже: "новичков" или "старичков"? Пересилило мнение генерала Каманина: первым кандидатом назвали Шаталова, вторым в экипаж был включен Алексей Елисеев, третьим - Николай Рукавишников.
19 апреля 1970 года Байконур проводил в полет "Салют", 23 апреля готовился старт "Союза-10". Трое сидели в корабле, четко выполняя все то, что положено сделать в ходе проверки бортовых систем. По громкой связи шли обычные переговоры и велся отсчет времени, предупреждая космонавтов и стартовую команду о часовой готовности... Получасовой... пятнадцатиминутной... В корабле уже приготовились услышать команду "Ключ - на старт!", но вместо нее оператор тем же размеренным тембром предупредил:
- "Амуры", потуже затяните ремни, приготовьтесь к эвакуации... Старт откладывается на сутки!
Алексей Елисеев, обычно сдержанный и спокойный, с досадой хлопнул по бортжурналу: "Началось!"
Шаталов, уже привыкший к такому повороту событий, поспешил подбодрить товарищей.
- Не вешать носа, ребята! Все будет в порядке. Завтра обязательно полетим.
- Вечно с тобой происходят неприятности, - ответил Алексей. - Все люди как люди, улетают с первого раза, а у тебя то одно, то другое...
Они выбрались на площадку ферм обслуживания, обхватывающих ракету. Новичок Коля Рукавишников не проронил ни слова, будто все так и должно быть.
- До завтра, - сказал Шаталов, хлопнув ладонью по металлу обтекателя и, обращаясь к товарищам, добавил: - Будем спускаться вниз.
Лифт быстро вернул их на землю. Владимир отметил, что лучше возвращаться через космос, чем спускаться на лифте. Елисеев и Рукавишников промолчали. А случилось вот что: одна из мачт не отошла от ракеты, хотя команда на отход была выдана. Можно было рискнуть, полагая, что в момент подъема ракеты мачта отошла бы сама. И такие предложения звучали. А если не отойдет, если пропорет обшивку ракеты, если носитель завалится в момент отрыва и взорвется? Опасения пересилили. Рисковать, когда на борту люди, - не лучший способ выполнения космической программы.
На следующий день "Союз-10" стартовал. После коррекций корабль перешел на монтажную орбиту. Когда до "Салюта" оставалось 150 метров, Шаталов отключил автоматику и взялся за ручное управление. Все шло штатно, расстояние с каждой секундой сокращалось. Главное на этом этапе - не дать кораблю "гулять" по тангажу и рысканию. И погасить скорость: ведь сближаются многотонные аппараты, к тому же ощетинившиеся антеннами, приборами, различными устройствами.
- Спокойно, ребята, не торопитесь, до конца зоны есть время, - предупредили из Центра управления.
- Сейчас будет касание, - ответили с орбиты.
И тут же космонавты почувствовали глухой удар и услышали трение металла о металл. Началось легкое покачивание. Оно длилось совсем не долго, и вскоре все успокоилось.
- Кажется пришли! - произнес Шаталов.
Потом они убедились, что сработали замки сцепления, произошло стягивание, а затем и жесткая сцепка "Союза" с "Салютом".
- Будем готовиться к переходу? - запросил "Амур-один". Из ЦУПа ответили неопределенно: "Пока отдыхайте".
- Мы не отдыхать сюда прилетели, - включился Рукавишников.
- А мы и не дадим вам отдыхать.
И посыпались вопросы. Земле не понравился этот "глухой удар", последовали долгие переговоры с Центром управления, и после пяти часов полета в состыкованном состоянии экипажу выдали команду не на открытие переходного люка, а на расстыковку.
Вот такая бывает невезуха. Злополучное 13-е виновато или что-то еще? Решайте сами.
Работу на "Салюте" предстояло начать другому экипажу. В ЦПК он пришел подполковником... Ушел - генерал-лейтенантом Далее...