Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.schools.keldysh.ru/gym1522/moscow2000/prj7a21/nrav.htm Дата изменения: Tue Jun 27 12:29:46 2000 Дата индексирования: Sat Dec 22 02:28:24 2007 Кодировка: Windows-1251 Поисковые слова: http astrokuban.info astrokuban

Нравы послепетровской Москвы

---

Любовь к роскоши, получившая начало вместе с подражанием западным обычаям, сделала значительный шаг вперед в царствование Анны и Елизаветы: высшее русское общество старалось окружить себя наружным блеском европейской цивилизации и усердно поклонялось западным модам. Быстро распространялась привычка жить сверх своего состояния - привычка, отличающая всегда полуобразованное общество. Женщина, освобожденная Петром из своего терема, в особенности увлекалась этой роскошью и дорогими нарядами. Почувствовав силу своей красоты, не стесняемая более внешними препятствиями и не находя нравственной опоры в среде, ее окружающей, она скоро поддалась внушениям своих страстей; поэтому между женщинами высших классов в то время распространилась некоторая легкость нравов. Между тем в большинстве русского общества господствовали почти те же патриархальные нравы, те же верования и привычки, которые характеризуют Русь допетровскую.

В первой половине 18-го столетия все публичные гулянья в Москве происходили на тех же местах и большей частью в том же характере, как они происходили еще в 17-ом столетии. Все они приурочивались к церковным приходским храмовым праздникам и преимущественно к тем местам, или, лучше сказать, храмам и монастырям, в которых совершенствовались крестные ходы в память замечательных политических и религиозных событий.

Приходский праздник составлял важнейшее событие в околотке и чествовался прихожанами преимущественно пред другими церковными праздниками. На приходский праздник не только из околотка, но и из других отдаленных сторон собирались во множестве богомольцы, от чего местный праздник делался во многих случаях общий. Обычаи "честно" отправлять этот день был так силен, что после него осталась даже известная пословица: и на нашей улице праздник. В Москве подобные гуляния бывали почти на каждой значительной улице.

Не все гуляния были многолюдны, но все отличались более или менее общим характером. Одним из самых наглядных признаков каждого гуляния были шатры, палатки, разного рода шалаши, крытые даже рогожами и лубком. Заметнее других был высокий шатер,известный в народе до сих пор под именем колокола. Из гуляющих редкий проходил мимо этого знакомого и заветного шатра-колокола, верх которого украшался обыкновенно флагом и зеленою кудрявою елкою, а внизу из-под пол выглядывали стойки с бочонками и разною питейною посудою, в числе которой употребительнейшая называлась плошкою и крючком. Это была особая мера, в которой продавалось вино в разливку, и потому в старину не просили на водку, а просили обыкновенно "на крючок". Кроме шатра-колокола раскидывались небольшие палатки, в которых устраивали свои временные помещения трактирщики, цыгане и прочее, а также и торговцы разными лакомствами, преимущественно орехами и пряникамиразных сортов. Потом, разносчики и мелкие продавцы наполняли каждое гуляние в таком количестве, что с залишком удовлетворяли всем прихотям и незатейливому вкусу гуляющего народа. Здесь одно из первых мест занимали сбитенщики и бузники, продававшие на особых столах хмельную бузу и ароматный сбитень, вполне заменявшие в то время чай.

Общее веселье поддерживалось и общим участием москвичей, большинство которых еще не успело поставить себя выше народных обыкновений и не только не чуждалось их, но, напротив, принимало самое живое личное участие во многих забавах простого народа.

Самым обыкновенным веселением народа почти на всех гуляниях были качели, круглые и прямые - на веревках. В старину круглые качели приводились в движение, то есть повертывались, посредством особого механизма, состоящего из шестерни и нескольких зубчатых колес. В это время появились и карусели, или, как их еще называют, коньки.

В половине 18-го столетия на гуляниях давались уже и драматические представления, комедии, интермедии и фарсы, получившие от помещения их в лубочных шалашах и балаганах название лубочных. Комедии эти давались обыкновенно на Святой - под Новинским и на Масленице - на Москве-реке. Репертуар был довольно разнообразен, но не всегда приличен, потому что сообразовался со вкусом и самих актеров, и зрителей. Актерами были мастеровые, фабричные, господские люди и вообще лица подобных же разрядов. Одним из первых действующих лиц был, конечно, дурак, шут, паяц, достовлявший своими фарсами столько удовольствия публике.

Приезжали нередко в Москву и разные немецкие кунштмейстеры, эквилибристы, позиторные мастера, великаны и проч., которые показывали свои куншты или показывали себя на гуляниях, например, в 1765 году, 13 мая, на гулянье под Девичьим показывал себя великан Бернард Жилли, ростом в три с половиной аршина. Многое у них с успехом переманивали русские; особенно кукольные комедии и райки были усвоены как никуда лучше. Последние же, то есть райки, так обрусели, что по всей справедливости заслуживали бы особого подробного описания. Нигде, может быть, не высказывался русский человек так метко и с таким юмором, как в этих объяснениях и пояснениях раечных картинок, которые сами по себе большею частью не имеют никакого значения, но получают совершенно неожиданные краски при бойком, метком, а иногда и весьма остроумном пояснении.

Из древних чисто народных забав нельзя забыть также медведя с козою, являвшихся на всех загородных гуляниях. Эта забава относится к глубокой древности и запрещалась еще указами царя Алексея Михайловича. Здесь, кстати, можно заметить, что некоторые из москвичей, особенно богатые и знатные, были такие охотники до медведей, что держали их даже в городе на своих дворах. Но медведи иногда срывались с своих привязей и причиняли большое беспокойство в городе; поэтому указом 1744 года строго было подтверждено, чтоб обыватели держали медведей на крепких привязях и взаперти, и только в 1752 году новым указом эта охота была совсем запрещена в столицах.

Кроме ученых медведей на старинных гуляньях можно было также встретить и ученых собак. Но этим последним "художеством", по преимуществу немецким, из русских занимались немногие. Здесь требовались особенные тонкие приемы, не слишком доступные русскому досужеству, которое в этом случае могло скорее справится с медведем, нежели с собачонкою. Зато в другом в чем русский человек превосходил всякого немца. Таковы, например, были птичьи высвисты, где он доходил до изумительного совершенства. На старинных гуляньях простые мужички составляли иногда целые хоры разнообразных птичьих голосов, начиная от соловья и до малиновки.

Весьма многолюдны бывали троицкие гульбища, которые не входили в разряд приходских и проводились обыкновенно на местах, представлявших более или менее выгодные и необходимые условия для известных народных обрядов в эти дни. Так, завивая венки в Семик в Марьиной роще, развивали их и, загадывая, бросали в воду у Живого, то есть Москворецкого, моста, где по этому случаю и было гульбище. "В день праздника Пятидесятницы, - говорит один автор, - у Москворецких ворот на Живом мосту собиралось множество девиц и женщин, которые, по древнему обыкновению ходя с березками, пели песни, плясали и бросали с голов своих в Москву-реку венки; чего ради для смотрения сего позорища собиралось там немалое число всякого звания народу". Без сомнения, стой же целью установились в этот день гулянья и на других концах города, за Дорогомиловским мостом, также подле реки.

На этих гуляньях по преимуществу собирались большие хороводы, где в то время участвовало даже и купечество, не говоря уже о посадских. Впрочем, троицкие и семицкие гулянья сопровождались общим, повсеместным весельем, и песни березке можно было встретить почти на каждой улице.

На начало