Вселенная Эррара - Public forum of MSU united student networks

Опасности детства.

Если у меня когда-нибудь будет сын, и он пойдет характером в папу, то его, наверное, придется держать на привязи. Я вообще не понимаю, как я до сих пор жив, и даже не калека. Вот лишь немногое:
В возрасте семи лет я чуть не утонул. Плавал сам я не умел, поэтому барахтался ухватившись за мячик. И какая-то сволочь из-под меня этот мячик выбила! Речка была неглубокая - взрослому по горло, поэтому скачками, как кенгуру, я добрался таки до берега.
Годом или двумя раньше, в одном из дальних своих детских походов по окрестным посадкам/пустырям я умудрился наступить на донышко от разбитой бутылки. 'Было видно, где он шел', точнее, где меня тащили: Какие-то пацаны доволокли до ближайшей котельной; выскочившие тетки вызвали скорую, а меня оставили на пороге, причем никто не догадался ни перевязать меня, ни просто что-то где-то перетянуть: К моменту, когда приехала скорая, кровь эдаким водопадом залила всю площадку и ступеньки. Пьяный хирург, который меня спустя где-то час зашивал, почему-то не счел нужным делать мне никакой анестезии, а потом жаловался матери: 'Какой-то он у вас нервный!'
Примерно в те же времена, утром рано, вышел я погулять, забрался в канаву (о, где мы гуляли:), которую у нас выкопали около дома. Залез в уютную пещеру, которую мы с друганами накануне вырыли: И вдруг стало темно и невидно чем дышать. Покричал немножко в песок и: умер? Было лето, суббота, часов восемь или девять утра - никаких свидетелей. Хорошо, все-таки нашлись какие-то пацаны, которые обнаружили торчащие из земли ноги. Сами они откопать меня не смогли, но, побегав по округе, наткнулись на какую-то парочку, судя по парадной одежде, направлявшуюся куда-то в гости. Очнулся я, когда меня выдернули за ноги на свет божий. А может, я вовсе и не очнулся, а все что меня окружает - всего лишь мой предсмертный бред?
Я дважды (кажется) попадал под машину. В детстве все обошлось благополучно - стоит машина, перед ней стою я, опираясь на нее рукой. О чем говорил шофер, по причине молодости своей тогдашней, я не понимал, и просто весело побежал дальше по своим делам! Много лет спустя (уже будучи взрослым, хе:), делая выбор - остаться на пути Камаза, или прыгнуть под Волгу, я предпочел второе. Когда несколько секунда спустя я очнулся, то снова попытался было встать и направиться по своим срочным делам: а мне сказали: лежи, сейчас приедет скорая.
Родители мои постоянно норовили потеряться (особенно - в других городах). В возрасте трех лет мой папа (три года было мне, а не папе) умудрился потеряться в родном городе в трех шагах от дома бабушки. Хорошо, что какие-то цыгане (!) перехватили меня на границе (города) и завернули обратно.
Однажды я решил, что прикольно будет, если засунуть в розетку вязальные спицы и взяться за них, что тут же и проделал:
В другой раз я решил, что сидеть на перилах балкона, свесив ноги наружу тоже прикольно: Упасть с пятого этажа не получилось, но с тех пор у меня боязнь высоты.
Лет в двенадцать-тринадцать мы окончательно утвердились во мнении, что настоящий пацан должен уметь метко бросать всякие колюще-режущие предметы (ножи, топоры и пр.). Стащили на ближайшем заводе пожарный топор (от обычного он отличается тем, что в качестве топорища у него приварен кусок трубы длиной побольше метра). Тренировались в посадке на огромном дубе. Через несколько недель тренировок, во время очередного броска отвалилось топорище, а лезвие нашло бы мою голову, если бы я не имел привычку быстро пригибаться. Нашли другой топор. Еще через несколько недель дуб не выдержал и рухнул (к счастью, никого из разбегавшихся не зашибив).
В те же времена мы решили, что умение делать сальто - одно из главных умений в жизни. Для освоения этого искусства мы стали ходить на карьеры и кувыркаться там с песчаных обрывов. Удивительно, но никто не свернул себе шею, не сломал позвоночник, только с тех поря у меня, иногда, побаливает крестец:
Лет в шесть меня укусила собака (точнее, ее натравили на меня пацаны, жившие во 'вражеском' дворе). После этого я ТВЕРДО решил, что не позволю больше ни одной собаке себя укусить - и поэтому ВСЕГДА ходил там, где были какие-нибудь собаки: (Несколько лет назад был забавный случай. По делам рабочим где-то в Подмосковье искал я один частный дом. Указатели были какие-то невнятные, поэтому за справкой я зашел в первый попавшийся двор. От крыльца дома ко мне бежит дог. Издалека - гавкнул, по дороге - рычал все тише, а, подбежав, уселся и смотрит на меня, высунув язык. Я спрашиваю у него: 'Где хозяева?'. Он поворачивается и бежит к крыльцу. Из дома выскакивает тетка и начинает ругаться на псину в том духе, что, мол, какого лешего ты во двор постороннего пропустил?)
В детстве (в отличие от жизни в ГЗ) я ни разу не горел на пожаре, но во втором, кажется, классе, умудрился ляпнуть на свое лицо горящим полиэтиленом. Как не попал в глаз - непонятно, прошло от самого угла глаза и вдоль носа. Но что хорошо - не осталось никаких шрамов.
Пару лет спустя, в заводской бане, куда мы пацанами заимели привычку захаживать и дурачиться, я умудрился попасть под струю кипятка и пара из лопнувшей трубы (которую я сам же и 'лопнул'). Обварило весь левый бок (своеобразные ощущения, когда под твоими пальцами твоя же кожа моментально слазит с тела). К счастью задело только бок J. Через несколько месяцев не осталось и следа, но каникулы были испорчены L.
Всего и не упомнишь. Змея, которая меня укусила, и которую я за это съел (поклонник Марка Твена, блин). Драки, в которых были и ножи и палки с торчащими из них гвоздями. Стены недостроенных домов, с которых я срывался, но, к счастью, падал головой не на шпалу, а на рассыпанный на этом месте, непонятно для чего, песок. Деревья, с которых я падал. Деревья, с которых я не падал - как с них, вообще, можно было слезть, мой кот не мог этого сделать! Какие-то химические эксперименты и попытки сделать то порох, то нитроглицерин. Добыча водорода на балконе: Попытки построить что-нибудь ездящее, летающее или плавающее под водой (к счастью, небыстро, невысоко и неглубоко). Самопалы стреляющие, и самопалы, просто взрывающиеся в руке (бумажный пыж в легком не виден на рентгене, в чем один из нас, к сожалению, убедился на собственном опыте). Сальто на детских качелях (в привязном к сидению состоянии); качели после дюжины 'полетов' развалились нафиг. Качели, под которые был приспособлен столб линии высоковольтной электропередачи (в РАО ЕЭС, наверное, не знают, что из их столбов получаются замечательные качели, с амплитудой колебания метров тридцать и скоростью в нижней точке как у автомобиля; одна беда - долго раскачиваться и долго тормозить).
Е-мое, да как мы, вообще, почти все (но только почти

) выжили?!!

     Смысл

     За грубым дощатым столом сидел человек и при
     свете сальной свечи читал какие-то записи в книге.
     Это была старая записная книжка, сильно
     потрепанная; и, по-видимому, почерк был не очень
     разборчивый, потому что читавший то и дело подносил
     книгу к самому огню так, чтобы свет падал прямо на
     страницу. Тогда тень от книги погружала во мрак
     половину комнаты, затемняя лица и фигуры, ибо,
     кроме читавшего, в комнате было еще восемь человек.
     Семеро из них сидели вдоль неотесанных бревенчатых
     стен, молча, не шевелясь, почти у самого стола, и, так
     как комната была небольшая, протянув руку, они
     могли бы дотянуться до восьмого, который лежал на
     столе, навзничь, полуприкрытый простыней, с
     вытянутыми вдоль тела руками. Он был мертв. Человек
     за столом читал про себя, и никто не говорил ни
     слова: казалось, все чего-то ожидали, только
     мертвецу нечего было ждать.
     А. Бирс. 'Не все, что на столе, можно есть'.

     Нарисовавший использованную в эпиграфе сцену писатель - мастерски, надо сказать, нарисовавший, хотя возможно это и заслуга переводчика - давно мертв. Из десяти опрошенных мной знакомых все десять помнят его фамилию и ни один не читал ни одного из его рассказов. Один думал, что Бирс и ДеБирс - что-то близкое. Где-то рядом.
     Бирс дал картинку с мертвым человеком. Покойником. Может быть, этот мертвый человек ассоциировался у писателя с каким-то реальным знакомцем, умершим давно или недавно, может быть был всего-лишь воображаемой оболочкой, не содержащей ничего, кроме тех нескольких драматических мыслей и эмоций, которые вложил в нее ее создатель - автор - для продвижения сюжета. Так это или иначе - мы об этом, наверное, вряд-ли узнаем. Голова, содержавшая все в себе эти ассоциации, давно пуста и лежит в земле; несколько литературоведов воображают, что понимают, какие мысли роились когда-то в этой голове, но они лишь выдают свои фантазии за истину. Это дает забавный эффект: тривиальные рассуждения о покойнике, валяющемся на столе в окружении нескольких что-то там делающих живых, превращаются в нечто наполненное сакральным содержанием, СМЫСЛОМ, уловить который можно разве что после двухнедельных непрерывных медитаций.
     Хохма в том, что никакого смысла, на самом деле, нет. Весь смысл жизни Бирса состоял в том, чтобы написать два рассказа - процитированный в эпиграфе, и еще тот, про повешенного. Все остальное - книги, участие в войне, пьянство (и чем там он еще запомнился?) - не просто не имеет никакого смысла: Ничего этого просто не было. Сейчас я это элементарно покажу на пальцах.
     Начнем с того, что я - Властелин Мира, Создатель Вселенных и прочая: Ха-ха попались. Ладно я пошутил. Нет, я действительно Создатель Вселенной, но это не имеет к затронутой теме никакого отношения. Ну, или почти никакого, во всяком случае, не настолько большого, чтобы выпячивать этот факт.
     :просто Бирсу надо было как-то начинать свою повестушку, вот он изобразил покойника:
     Такая мысль мелькает в голове - в десятках миллиардов голов, читающих сейчас эти строки - и эта мысль, мириады мыслей, попадают в резонанс и наделяют смыслом тот момент в жизни Алоизия: простите, Амброза, когда он, задумывается, вытирает со лба холодную испарину и выводит: 'За грубым дощатым столом:'. Попробовал бы он не вывести. Воля миллиардов, упрямая воля, опрокидывающая смерчи и историю, да еще помноженная на мою Волю, также, как тогда, когда я вел их на штурм Белого Дома: э: Зимнего дворца - это ведь было в другом городе! Амбера, черт побери!.. Такой воле, таким мыслям невозможно противостоять, особенно, если ты сам - всего лишь воображаемый герой забытой гражданской войны, пишущий дурацкие рассказы про покойников.
     И, хотя мы родились в разные эпохи и даже на разных планетах - я вам еще не говорил, что я - марсианин: Что 'ну вот?..' с воображением у меня все в порядке, но я действительно всего-навсего с Марса, а не с Бетельгейзе или еще какого потустороннего мира. Так вот, несмотря на это я смог наделить Бирса предельно узнаваемым, конкретным ЗЕМНЫМ смыслом. Все остальные люди на Земле - так себе, статисты; их можно было бы заменить на муравьев и пингвинов и ничегошеньки в истории не изменилось бы. Но Бирс - нет, этот другой. С особенным старанием я вложил в его, пустую ныне, голову мысли про покойников, да еще словарь, который, он, впрочем, сильно исказил. А ведь я про землян до этого ничегошеньки не знал - для меня, что земляне, что европейцы - на одно лицо. Я ведь с Ганимеда.
     Но не будем отклоняться от темы. Рассмотрим поближе нашего героя. Вот он спускается по лестнице, вслед за своим другом Кристофером Робином, головой вниз, пересчитывая ступеньки: бум-бум бум... Это, как вы уже догадались, из другой книги, совершенном бессмысленной и не имеющей к нашей теме никакого отношения, однако же, появившейся на этих страницах совершенно не случайно. Но мы не будем забегать вперед и срывать покров тайны с причин появления тех страниц на этих. Примем это как данность, тем более, что и выбора у нас, в общем-то, никакого нет. У ВАС нет.
     А у меня есть. Что у меня есть? Выбор, идиот. Перечитай предыдущий абзац - там все про выбор сказано-пересказано. У тебя его нет, ауменяесть. Могу написать так, а могу так: 'а у меня есть'. И так и так будет правильно - авторский стиль, это тебе не хухры-мухры. А ты обречен читать мой бред, потому что ты существуешь лишь постольку, поскольку я воображаю себе читателя, читающего то, что я для него пишу. Не хочешь - вали отсюда. Все, исчезни. Теперь я буду писать для другого читателя. Вот для тебя, да - ты ведь не хочешь повторить судьбу своего предшественника?
     Иногда мне кажется, что это - всего лишь сон. Нет, не тот, что в летнюю ночь, хотя тот тоже был прикольным. (Я не буду вам советовать его посмотреть, это будет уже слишком избитой - ах бедная! - шуткой. Хотя, посмотреть его стоит.) Так вот, этот сон, несмотря на то, что я - создатель сущностей и единственный их толкователь - снится кому-то другому, может быть тому покойнику, нарисованному придуманным мной Алоизием: Амброзом то есть. Обычно, когда я в этих снах дописываю до этого места, я вспоминаю, что Алисе тоже снился сон, в котором был Черный Король, которому снился сон и так далее: Если бы того короля кто-то разбудил то их мир просто исчез бы (не спрашивайте меня почему, это просто бессмысленные софизмы еще одного статиста). Мое положение в этом плане намного прочнее - покойника моего никто не разбудит, а сам я совершенно точно уверен, что не сплю. И только одно меня беспокоит в этом моем сне - раз такая глубокая мысль смогла присниться еще одному персонажу бесконечных снов, да еще такому, как Льюис К., так может быть она пришла в голову и еще какому-нибудь вудуисту, поднимающему покойников?
     Оп-ля! Все, нет никаких вудуистов. В моих снах больше нет места вудуистам. Это все сказки. Конечно, во сне-то может случиться все что угодно, но вудуистов точно не будет. Что вы тут мне заладили: вуду-вуду. Даже ворд попытался написать это слово с большой буквы. Нифига, забудьте. Я единственный, кому от рождения дано право управляться с мертвой плотью и возвращать бренные души: заблудшие души в бренные тела.
     Тьфу, вот это фраза, глупость какая-то. А ведь я - Алоизий: э-хм: Амброз. Я наполняю смыслом его существование, хотя бы те минуты, когда он царапал на бумаге свое вечное ':только мертвецу нечего было ждать', и еще тот рассказ, про повешенного. Я заполняю собой его картонную оболочку, и его пустая голова наполняется моими мыслями, всего на несколько коротких мгновений. Он приобретает самостоятельность, пусть даже только в моем воображении, вскидывает голову: Смысл его существования выплескивается на бумагу, которая сама по себе смысла не имеет. Бумага эта попадает в руки других бессмысленных персонажей, и отблеск смысла, ведомый моей неуправляемой волей, попадает в их глаза, и через них - в сердца и души. В ваши сердца и души. И хотя смысла от этого не прибавляется ни на йоту, каждый из вас оказывается зараженный чем-то, что хоть уже утратило ауру нетривиальной содержательности, но все же: все же.
     Эта зараза распространяется среди читателей как чума, причем как среди будущих поколений, так и среди прошлых - не спрашивайте меня: 'как?', я еще не придумал. Обращайтесь к Алоизию: в смысле - к Альберту; он хоть и такой же бессмысленный персонаж как и вы сами, но пудрить мозги про время - моими стараниями, не спорю, - мастер еще тот. Миллиарды и миллиарды читателей внимают этим строкам про полуприкрытого простыней покойника; в их сознаниях загорается тоска и желание обрести смысл, и вот уже улитки-гермафродиты в поисках смысла устраивают оргии, вылазят из моря на сушу и осваивают вселенную, которую я для них создал:
     Вселенная-то - тьфу, так себе аквариум. Если бы вы только знали, что мне иногда снится в том, другом сне, который я вам рекомендовать тоже не буду. Не то, чтобы мне жалко, смотрите, если хотите. Но тот сон заполнен персонажами, каждый из которых наполнен смыслом и хорошо продуманным содержанием (ну вот, хотя бы в сюжете про помидоров-убийц). Они существуют полнокровной осмысленной жизнью; вам же никогда не стать такими. Только я могу все поменять - сделать вас такими, как они, а их - как вы. Или наоборот. Я могу все. Ведь я - Амброз Бирс, автор рассказов про покойника и про того повешенного.
     Только не просите меня об этом. Достали уже.
     Да и КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ?

20.01.2007, 06:21 (не спится, блин:)