Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.edst.msu.ru/conf/docs/lubimov.doc Дата изменения: Mon Nov 24 17:40:11 2003 Дата индексирования: Fri Dec 21 19:56:41 2007 Кодировка: koi8-r

Л.Л. Любимов,

д.э.н., профессор
первый проректор
Государственного университета -
Высшей школы экономики


Мы проводим это всероссийское совещание накануне событий, которые
подведут итог первому периоду, в начале которого были сформулированы
долгосрочные стратегические цели развития экономики и общества, определен
исторический вектор движения России. Почти четыре года назад мы впервые
задумались над национальной доктриной образовательной системы, начали её
модернизацию. В многочисленных документах, определявших упомянутые
стратегию, вектор, модернизацию едва ли не наиболее часто
употреблявшимися были слова о «гуманитаризации», «гуманизации» общества,
образовании, всех форм социального взаимодействия людей. Тогда же мы
начали по-новому задумываться о реальных функциях образования вообще и
гуманитарного образования, в частности. Мы приняли как аксиому
трехкомпонентный смысл образования, указав, что оно должно выполнять
ценностнообразующую функцию, навыкообразующую функцию и знаниевую функцию.
Совершенно очевидно, что гуманитарное образование, выполняя все эти три
функции, во многом обеспечивает ценностнообразующую функцию образования в
целом, хотя мы понимаем, что и математическое знание не лишено
ценностнообразующего смысла.
Когда четыре года назад наше общество принимало решение о векторе
исторического развития, о задачах своей исторической идентификации, оно
ставило не только вехи на линии своего исторического горизонта, но и
оценивало то состояние и те условия, в которых находилось. Говоря о вехах,
мы имели ввиду универсальные тенденции мирового развития в последние
десятилетия, когда доля материального производства радикально снизилась,
а доля вторичного и третичного секторов резко выросла, когда постоянным
стало обновление и внедрение новых технологий, все большее доминирование
наукоемкой продукции, когда опережающие развивались информатика и
телекоммуникации, когда все осознали роль эффективного менеджмента, систем
организации и управления всеми сферами жизнедеятельности общества, когда,
наконец, мы поняли особую роль человеческого капитала, уровня
образования, профессиональной подготовки, организационного поведения,
роль так называемого знаниевого работника (Knowledge worker) для новой
экономики, т.е. для экономики, обслуживаемой знаниевыми, интеллектуальными
работниками; роль человека способного противостоять вызовам жестокости и
насилия, алкоголизма и наркомании. Мы отчетливо понимали четыре года
назад, что нашей страны не было среди тех государств, которые
олицетворяли высшие рубежи экономического и социального развития
современного мира. Но мы решили завоевать свое место в «золотом
миллиарде», упорно двигаться к горизонтам экономики, ставить перед собой
амбициозные цели.
Однако, «плодотворная созидательная работа, в которой так нуждается
Отечество, невозможна в обществе, находящемся в состоянии раскола,
внутренне разобщенном. В обществе, где основные социальные слои,
политические силы придерживаются различных базовых ценностей и
основополагающих идеологических ориентиров». Это слова нашего президента.
Они были сказаны четыре года назад. Между тем, в демократической стране
не должно быть принудительного гражданского согласия. «Любое такое
согласие должно быть добровольным. Но именно поэтому так важно его
достижение по таким коренным вопросам, как цели, ЦЕННОСТИ, рубежи
развития, которые желательны и привлекательны для подавляющего большинства
россиян. Тем не менее в последние полтора - два года некоторые позитивные
перемены в этой сфере наметились. Люди желают устойчивости, уверенности,
возможности планировать будущее - свое и своих детей - не на месяц, а на
годы, десятилетия. Они желают трудиться в условиях мира, безопасности,
прочного правового порядка. Они желают использовать те возможности и
перспективы, которые открывают многообразие форм собственности, свобода
предпринимательства, рыночные отношения. На этой основе начался процесс
усвоения, принятия нашим народом наднациональных, общечеловеческих
ценностей. Люди приняли такие ценности, как свобода слова, выезда за
границу, другие основные политические права и свободы личности». Эти
слова тоже сказаны нашим президентом, в конце 1999г.
Это начавшееся изменение ценностной системы, создание новой основы
пока далекого, но реального, как показывает опыт десятков стран,
национального ценностного консенсуса явилось следствием тех глубоких
изменений, которые произошли в нашем обществе после 1990г. Но они
безусловно в определенной степени стали следствием существенных перемен
в гуманитарном образовании, которые тоже произошли за этот же период.
Эти результаты были бы ещё большими, если бы мы всегда действовали
продуманно, без шараханий и ложного новаторства. Если бы исходили не из
узко корпоративных целей, а из целей служения историческим потребностям
страны и народа. Если бы упорно стремились к осуществлению востребуемой и
уже понимаемой значительной частью народа потребности в ценностном
формировании нового человека, в его социализации, в формировании у него
первичных навыков тех новых социальных ролей, экономических ролей,
правового поведения, политического самосознания, ролей в социальных
взаимодействиях, которые ожидают его после вступления в жизнь.
В 1995г. мы закончили первый этап реформирования гуманитарного
образования, создав первое поколение ГОС. К сожалению, мы не подвели
итоги этого этапа и не провели серьезного обсуждения ГОС. В значительной
мере поэтому подготовка второго поколения ГОС не сопровождалась
разработкой поддерживающей системы мер, включающей меры по созданию
нового поколения учебников, более продвинутых программ переподготовки
ППС и т.д. И на уровне организационных мер были допущены шаги назад, в
том числе ликвидировано управление гуманитарного образования. Содержательно
второе поколение ГОС было, конечно, шагом вперед. Но когда сегодня
рассматриваешь проблемы содержания профессионального образования в свете
Болонского процесса, то понимаешь, что на основе этих ГОС в этой сфере до
сопоставимости, сравнимости с содержательными планками ведущих европейских
университетов нам ещё очень далеко. А, следовательно вопрос о взаимном
признании дипломов может ещё долго оставаться открытым.
Вместе с тем, в блоке ГСЭ, т.е. в так называемой «горизонтали»,
второе поколение ГОС вообще нельзя считать сколько-либо значительным
продвижением вперед прежде всего с точки зрения содержания. Например, по
экономике «горизонтальный» стандарт существенно ниже того, что содержат
школьные учебники, входящие в федеральный комплект. А на основе стандарта
по философии самым массовым до сих пор является слегка подправленный
учебник Спиркина. Почему так произошло? Думается, что слишком много тех,
с кого нужно было бы спросить, включая предшественников нынешнего
Департамента образовательных программ.
Что сегодня больше всего беспокоит профессуру, обеспечивающую блок
ГСЭ, т.е. «горизонталь?» Прежде всего, это отсутствие определенности в
структуре курсов, применяемой в каждом вузе. Принятое много лет назад
решение о разделе блока ГСЭ на несколько обязательных и много
необязательных дисциплин было ошибочным. Оно привело к тому, что во
многих вузах вообще исчезли дисциплины, которые несут ценностно-образующую
нагрузку и формируют социализированную личность. Излишним было и введение
в состав ГСЭ русского языка и педагогики. Решать проблему грамотности
нужно изменениями в обучении родному языку в школе, а не введением его в
высшее профессиональное образование.
То, как мы организовали изучение блока ГСЭ, говорит о том, что мы
не подошли к этой задаче по-государственному. В начале 90-х этот блок
получил достойный объем учебных ресурсов, вполне сопоставимый с тем, что
дают ведущие европейские университеты. А дальше мы допустили
преждевременный свободный выбор дисциплин, не учтя последствий
вседозволенности и произвола в поведении многих из тех, кто организует
учебный процесс на уровне факультетов и вуза в целом
Думается, что нашей общей ошибкой было и то, что к этому блоку мы
относились и по-прежнему относимся как к передаче «чистого знания», т.е.
знания самого по себе, чаще всего даже не учитывая знания, накопленные
ещё в средней школе. Между тем, как требования элементарной
рациональности, так и бюджетные ограничения должны были заставить нас
адаптировать дисциплины ГСЭ к квалификационным потребностям избранного
студентами направления. Например, если не сбрасывать со счетов, а
опираться на большой объем часов по отечественной и всемирной истории в
школе, то в направлении «Экономика» полезнее было бы преподавать курс
экономической истории. Для профессиональной подготовки экономиста важны
были бы знания не социологии вообще, социологии экономических
институтов. Для всех направлений из огромной суммы знаний по психологии
сегодня наиболее полезна была бы научная информация об основах
организационного поведения. Огромный, почти всеобщий интерес к
менеджменту, к проблемам корпоративного управления до сих пор не
встречает нашей поддержки при формировании учебных планов. По существу
такой центральный не только для блока ГСЭ предмет как философия мы по
прежнему преподаем в формате истории философской мысли. В то же время в
ряде западных систем даже школьного образования преподается теория
познания. Историческая конструкция этого предмета сохранилась и в
программе кандидатского минимума. Профилизации этой предметной области так
и не произошло, хотя за 12 лет можно было бы, например, на факультетах
естественно-научного профиля читать философию естествознания, а на
гуманитарных факультетах - философскую антропологию, в творческих вузах -
только эстетику.
Мы не научились видеть в дисциплинах блока ГСЭ их огромного
социализирующего значения. Когда читаешь разделы ГОСов, относящихся к
умениям, образуемым тем или иным предметом, а затем сами программы, то
чаще всего вообще не понимаешь, как они связаны. Попросту говоря, эта
связь выглядит либо как надуманная, либо как крайне поверхностная. Между
тем, курс экономической теории можно легко вывести на основы
деятельностного анализа, предоставив студенту знания, образующие умение
обычного вкладчика отличать реальный процент на вклад в банке от
номинального, чтобы просто соблюсти свою выгоду. Приходилось видеть
правовые курсы, которые обеспечивали устойчивые навыки правовой самозащиты
в наиболее типологических ситуациях. Но это было скорее исключение.
Повторюсь ещё раз, каждая дисциплина в вузовском учебном плане, в
любом его блоке, должна как известное ружье К.С.Станиславского «стрелять»,
а не просто «висеть на стене». Мы очень ограничены в ресурсах, и проблема
недофинансирования является невыдуманной. Если блок ГСЭ не выполняет своей
ценностнообразующей и навыкообразующей функции, то мотивация изучать его у
всех участников вузовского образовательного процесса (исключая, конечно,
самих преподавателей этого блока) будет крайне низкой. Студент, который
вдобавок зачастую норовит успеть подработать на жизнь, видит в таких
предметах нечто лишнее, нечто лишенное смысла для его последующей жизни. А
вузовские администраторы, озабоченные сведением концов с концами, -
постоянный резерв для экономии.
Все это вместе взятое создало ситуацию постоянных
перетряхиваний в составе дисциплин ГСЭ в каждом конкретном вузе,
исключения важнейших из них навсегда из учебных планов, нанесло очевидный
ущерб профессиональному и социальному статусу преподавателей,
обслуживающих блок ГСЭ.