Сигурд похоже, домитинговался - Public forum of MSU united student networks

Quote:

Да и вообще самому явится на следствие, это вроде как смягчает вину. Хуже если будет розыск. Позвонить узнать, найти следователя, договориться о встрече и т.п. и т.д. Потому как им нужны козлы отпущения и рапорты начальству писать, типа раскрываемость повышать.

Про то, что им нужны козлы отпущения верно, но вывод неверный. Считаю, что пока обвинения не предъявлены надо скрываться. Процетирую А.Солженицына:

Quote:

Политические аресты нескольких десятилетий отличались у нас именно тем,
что схватывались люди ни в чем не виновные, а потому и не подготовленные ни
к какому сопротивлению. Создавалось общее чувство обреченности,
представление (при паспортной нашей системе довольно, впрочем, верное), что
от ГПУ-НКВД убежать невозможно. И даже в разгар арестных эпидемий, когда
люди, уходя на работу, всякий день прощались с семьей, ибо не могли быть
уверены, что вернутся вечером, - даже тогда они почти не бежали (а в редких
случаях кончали с собой). Что и требовалось. Смирная овца волку по зубам.
   Это происходило еще от непонимания механики арестных эпидемий. [Органы]
чаще всего не имели глубоких оснований для выбора - какого человека
арестовать, какого не трогать, а лишь достигали контрольной цифры.
Заполнение цифры могло быть закономерно, могло же носить случайный характер.
В 1937 году в приемную новочеркасского НКВД пришла женщина спросить: как
быть с некормленным сосунком-ребенком ее арестованной соседки. "Посидите, -
сказали ей, - выясним". Она посидела часа два - ее взяли из приемной и
отвели в камеру: надо было спешно заполнять число, и не хватало сотрудников
рассылать по городу, а эта уже была здесь! Наоборот, к латышу Андрею Павлу
под Оршей пришло НКВД его арестовать; он же, не открывая двери, выскочил в
окно, успел убежать и прямиком уехал в Сибирь. И хотя жил он там под своей
же фамилией, и ясно было по документам, что он - из Орши, он НИКОГДА не был
посажен, ни вызван в Органы, ни подвергнут какому-либо подозрению. Ведь
существует три вида розыска: всесоюзный, республиканский и областной, и
почти по половине арестованных в те эпидемии не стали бы объявлять розыска
выше областного. Намеченный к аресту по случайным обстоятельствам, вроде
доноса соседа, человек легко заменялся другим соседом. Подобно А. Павлу и
люди, случайно попавшие под облаву или на квартиру с засадой и имевшие
смелость в те же часы бежать, еще до первого допроса - никогда не ловились
и не привлекались; а те, кто оставался дожидаться справедливости - получал
срок. И почти все, подавляюще, держались именно так: малодушно, беспомощно,
обреченно.
   Правда и то, что НКВД при отсутствии нужного ему лица, брало подписку о
невыезде с родственников и ничего, конечно, не составляло [оформить]
оставшихся вместо бежавшего.
   Всеобщая невиновность порождает и всеобщее бездействие. Может, тебя еще и
[не возьмут]? Может, обойдется? А. И. Ладыженский был ведущим преподавателем
в школе захолустного Кологрива. В 37-м году на базаре к нему подошел мужик и
от кого-то передал: "Александр Иваныч, уезжай, ты [в списках]!" Но он
остался: ведь на мне же вся школа держится, и [их] собственные дети у меня
учатся - как же они могут меня взять?.. (Через несколько дней арестован.)
Не каждому дано, как Ване Левитскому, уже в 14 лет понимать: "Каждый честный
человек должен попасть в тюрьму. Сейчас сидит папа, а вырасту я - и меня
посадят" (его посадили двадцати трех лет.) Большинство коснеет в мерцающей
надежде. Раз ты невиновен - то за что же могут тебя брать? ЭТО ОШИБКА! Тебя
уже волокут за шиворот, а ты все заклинаешь про себя: "Это ошибка!
[Разберутся - выпустят]!" Других сажают повально, это тоже нелепо, но там
еще в каждом случае остаются потемки: "а может быть [этот] как раз?.." а уж
ты! - ты-то наверняка невиновен! Ты еще рассматриваешь [Органы] как
учреждение человечески-логичное: разберутся-выпустят.
   И зачем тебе тогда бежать?.. И как же можно тебе тогда сопротивляться?..
Ведь ты только ухудшишь свое положение, ты помешаешь разобраться в ошибке.
Не то, что сопротивляться - ты и по лестнице спускаешься на цыпочках, как
велено, чтоб соседи не слышали.

...

  4. Как потом в лагерях жгло: а что, если бы каждый оперативник, идя ночью
арестовывать, не был бы уверен, вернется ли он живым, и прощался бы со своей
семьей? Если бы во времена массовых [[посадок]], например в Ленинграде,
когда сажали четверть города, люди бы не сидели по своим норкам, млея от
ужаса при каждом хлопке парадной двери и шагах на лестнице, - а поняли бы,
что терять им уже дальше нечего, и в своих передних бодро бы делали засады
по несколько человек с топорами, молотками, кочергами, с чем придется? Ведь
заранее известно, что эти ночные картузы не с добрыми намерениями идут -
так не ошибешься, хрястув по душегубцу. Или тот вороно'к с одиноким шофером,
оставшийся на улице - угнать его либо скаты проколоть. Органы быстро бы не
досчитались сотрудников и подвижного состава, и несмотря на всю жажду
Сталина - остановилась бы проклятая машина!
   Если бы... если бы... Не хватало нам свободолюбия.