И.С. Иванова

 

Валерий Михайлович Харитонов - известный российский географ-урбанист. В 1958г., окончив школу, он поступил на кафедру экономической и политической географии капиталистических и развивающихся стран географического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, где и состоялась вся его профессиональная жизнь[1].

Сначала он изучал Австралию под руководством Ирины Михайловны Кузиной, но (как многие на кафедре до него и после него) 'эмигрировал' с Зеленого континента в Северную Америку - к Юлии Антоновне Колосовой. Однако когда появилась редчайшая по тем временам возможность отправить двоих студентов работать переводчиками в Индию на строительство металлургического комбината в Бхилаи, Валерий оказался одним из 'избранных'. Это было начало 1960-х, оттепель: однако, ребята получили строгие инструкции по поведению. Как вспоминает А.И. Черкасов, две молодые англичанки очень интересовались нашими юношами, но тем было приказано блюсти моральный облик... Если же всерьез, то В.М. параллельно с основной работой занялся - нет, не сбором развединформации или вербовкой агентов влияния! - а наблюдениями над жизнью экзотической страны. Он завел тетрадь, в которую записывал местные названия, термины, эпизоды и наблюдения. Даже сотрудники советского посольства, годами жившие в Индии, очень заинтересовались этими материалами и попросили оставить им эту тетрадь (со слов Л.И. Бонифатьевой).

Мне запомнился такой рассказ В.М. Переводчику полагался 'бой' для услуг. Было известно, сколько ему нужно платить. Но парень был такой жалкий, а В.М. такой жалостливый, что он накинул к жалованью несколько пайс. На следующий же день он обнаружил, что его обслуживает другой человек. Оказалось, что первый бой нанял его за эту прибавку, и теперь 'недеянием' может улучшить свою карму. Образчик индуистского отношения к жизни!

Вернувшись, В.М. написал диплом по городам Индии под руководством Лидии Ивановны Бонифатьевой. Работа отличалась оригинальностью, т.к. базировалась не на литературных источниках (что было правилом в нашем далеко не информационном обществе), а на первичных материалах, а кроме того почему-то была написана красными чернилами, что очень огорчило оппонента - Ларису Николаевну Стрелецкую[2].

Защита прошла блестяще, и В.М. поступил в аспирантуру к Ю.А. Колосовой. Это был период его становления как специалиста по геоурбанистике США.

Будучи человеком незаурядных способностей и трудолюбия, В.М. был и очень привлекательной личностью и стал любимцем кафедры (Л.И. Бонифатьева: я относилась к нему как к сыну). Ю.А.Колосова была одиноким человеком, и В.М. заботился о ней, помогал в житейских делах. А когда ее настигла смертельная болезнь, был с ней до конца.

Аспирантом В.М. ездил со студентами на дальнюю практику. Высокий и худощавый, с копной русых волос и добрым взглядом, общительный, остроумный и деликатный - он интересовал студенток. А одна из них - Людочка Хохлова, заинтересовала его. Вся кафедра, включая заведующего, 'болела' за этот брак, и он свершился (И.М. Кузина).

В 1971г. В.М. защитил кандидатскую диссертацию 'Территориальная структура Чикагской конурбации (история формирования, современная характеристика, проблемы развития)'.

В начале 1970-х гг. снова представилась возможность загранкомандировки. ВМ был отправлен на научную стажировку в США (естественно, для этого нужно было состоять в КПСС, но никто не заподозрил бы ВМ в лицемерии и карьеризме - это были рутинные правила игры). Как ни стремился ВМ в 'родной' Чикаго, посетить удалось Бостон, а работать пришлось в Нью-Йорке. Однако жизнь в Нью-Йорке оказалась очень нервной. Изматывала жаркая и ветреная погода. 'Черные пантеры' и криминальные банды держали город в напряжении. Особенно потрясло В.М. происшествие в университетском кампусе: была ограблена и убита его соседка по общежитию - музыкантша из Азии (Л.И.Бонифатьева).

По возвращении В.М. работал над книгой 'Урбанизация в США' (вышла в 1983г.).

Работы по геоурбанистике по определению требуют большого объема расчетов, а 1970-80-ые годы еще были и временем расцвета математических методов в географии, таким образом, В.М. приходилось производить гигантскую счетную работу. Вооружен же он был: счетами (великое изобретение человечества!) и 'пустографками' (разграфленные листы бумаги формата А3, прообраз Excel). Конечно, на кафедре был то ли довоенный, то ли трофейный арифмометр, работавший со страшным грохотом, но это была еще большая головная боль! Уже в конце 1980-х гг. всех посылали учиться работе на громадных стационарных ЭВМ, но это была фикция, все равно машины были недоступны.

Пустографки иногда еще попадаются в недрах кафедральных шкафов, счеты долго висели над столом В.М., а потом куда-то исчезли:

В.М. был признан в среде американских географов-урбанистов, вел с ними переписку. А с наступлением перестройки, приезжая в СССР, они непременно встречались с ним.

Однажды В.М. принимал у себя дома профессора Джона Адамса из Иллинойса. Он встретил его на улице, нужно было подняться на лифте к квартире, а в лифте на стене было написано неприличное по нашим понятиям английское слово. В.М. был человеком сдержанным на язык, а кроме того хотел показать родину с лучшей стороны. Поэтому он поворачивался в кабине и так, и сяк, стараясь загородить надпись - к немалому развлечению сопровождавшего их Раймонда Крищюнаса, который и выдал его американцу (это циничное молодое поколение!).

Но из этого эпизода ни в коем случае нельзя делать заключения о В.М. как о человеке чопорном, сухом и скучном. Он был любителем анекдотов, большим мастером забавных баек, в которые превращались рассказы о практиках, житейских эпизодах, кафедральных событиях и персонажах. На кафедральных сборищах все с нетерпением ждали очередных серий о поездках на практику с Ю.В. Илиничем, О.В. Витковским или стилизованных под китайские хроники рассказов о коллегах. При этом, будучи человеком остроумным и, разумеется, имевшим свое мнение о людях и жизни, он никогда не соблазнялся 'красным словцом', если это могло кого-то задеть.

Он был мягок в обращении. Все вспоминают его как человека негромкого, некичливого. Невозможно представить его занимающимся саморекламой, громко сообщающим о своих успехах:

Оборотной стороной нежелания привлекать к себе внимание было пренебрежение собственным здоровьем: чтобы не тревожить маму, не обременять жену он терпел головную боль, стеснение сердца:

В.М. не был завзятым рыболовом, охотником, огородником или садоводом, но у него были сильные увлечения. От отца он унаследовал пристрастие к коллекционированию, собирал, марки, значки (с гербами городов), но главной страстью были наклейки спичечных коробков. Он собирал библиотеку. Литературные эпиграфы и цитаты, рассыпанные по работам ВМ, свидетельствуют о любви к литературе и большой эрудиции. А.И. Черкасов вспоминает, что первоначально они сблизились с В.М. именно на почве любви и знания поэзии. В.М. знал наизусть многих поэтов - от Державина до Гумилева, которого он 'открыл' раньше многих, и с удовольствием декламировал в нашем маленьком кабинете 'Жирафа'. В последние годы читал публицистику и письма Чехова, которого ценил очень высоко. Солидаризировался с Антоном Павловичем, 'который знал женщин и понимал их разрушительную роль в творческой жизни мужчин'. Но это - теория, а в жизни он никогда не позволял себе высокомерного отношения к 'прекрасному полу'. Ко всем кафедральным дамам обращался: 'Голубушка!', - и это было так естественно и приятно!

В своей семье В.М. был первым человеком с высшим образованием, всего в науке добился своим напряженным интеллектуальным трудом, и он очень ценил 'self-made' людей. Например, он восхищался студенткой из многодетной рабочей семьи, которая на практике в Германии свободно переводила с русского на немецкий и обратно. Вообще, к студентам и аспирантам он относился так же дружески, как и к коллегам, тратил на них много времени и сил. В его отношении отсутствовала дистанция: 'мы - взрослые (априори умные), вы - дети (т.е. делайте, как велят)'.

В конце жизни, работая над докторской диссертацией, В.М. увлекся составлением 'Словаря градоведения', выходящего за строгие рамки научной дисциплины - в общекультурный контекст.

Хотя внешне В.М. производил впечатление благодушия и покоя, он был человеком с тонкой и ранимой душой. В том ужасном сентябре 2001г., когда он скончался от сердечного приступа, многим из нас приходила в голову мысль, что он не перенес символического крушения мира ХХ века, каким воспринимался террористический акт в Нью-Йорке. Еще совсем недавно он писал о башнях-близнецах Всемирного торгового центра и других небоскребах как символах глобальных городов - элементов миропорядка. И вот на смену порядка наступал хаос!

Прошло всего (или уже?!) 10 лет. Мир действительно стал совсем иным. Изменилась наша кафедра. В лучшую или худшую сторону? Как всегда, оценить перемены однозначно невозможно. Но вот, что несомненно: с Валерием Михайловичем ушло нечто настоящее, человечески надежное: Ушло из наших стен, но живет в наших душах.