Я так понял, Вы хотите узнать, что думает Православие о математике. Если так, то ссылок... пожалуй, не так уж и много (на фоне других каких-нибудь вопросов), но, в общем, достаточно для прояснения самого принципа этого отношения. Однако если Вы хотите узнать нечто вроде "канонического мнения", то тут я не то чтобы признаюсь (Вы ведь правы -
признаваться тут не в чем), а просто сообщу, что такого мнения нет и, скорее всего, никогда не будет: православие, в отличие даже от католичества (не говоря уж про секты, хотя бы и под православие подделывающиеся) не торопится канонизировать какие-либо мнения, делая это лишь в случае крайней нужды. Ну а такой нужды для Церкви не предвидится как в ближайшем, так и в отдаленном будущем. Так что если какой-либо священник (хотя бы и настоящий православный) начнет уверенно говорить, что
Церковь математику не признает (равно как, к слову, если кто-то столь же настойчиво будет уверять, что
Церковь всячески одобряет математику, осуждая тех, кто ею не занимается), то Вы вправе сразу заподозрить, что с этим священником что-то не то.
Ну а себя (а также московских священников-математиков) я привел в пример по простой причине: мы принадлежим Церкви, разделяя все ее каноны и правила (во всяком случае стремимся к тому, чтобы их полностью разделять и выполнять), и было бы странно, если бы, признавая все, расходились бы в вопросе отношения к математике. Более того: странно было бы какому-либо математику, зная, что Церковь имеет о его науке такое мнение (если бы все то, что наотвечал Олег Моленко, было бы и вправду мнением Церкви) становиться священником, а рукополагавшему его епископу поставлять в священный сан математика, спросив его прежде, "не оставил ли он своих ложных мнений о пространствах Лобачевского и рядах Фурье" :) и получив однозначно отрицательный ответ.
Ну а теперь по поводу ссылок.
Первым делом приходится ссылаться на статью известного Вам Лисицы А.Ю. "Математика в Московской Духовной академии". Причем, кстати, можно сослаться только на название :) - из него следует, что математика преподавалась в высшей духовной школе Российской Империи (с момента ее основания - начала XIX века - до года 1870-го, т.е. около 60-70 лет - не так много, но, в общем, значимо: более половины истории дореволюционного высшего духовного образования), а это боле чем показательно (и, пожалуй, всем ссылкам ссылка!). Причем преподавались не самые тривиальные по тем временам (для школы того времени) вещи.
Далее, в упомянутой статье приведена пространная цитата из святителя Игнатия Брянчанинова (ныне имеющего безоговорочный авторитет - едва ли какой-либо современный священник дерзнет лихо оспорить общепризанного святого). Кстати, тот же Олег Моленко в подкрепление своих слов приводит цитату (другую) из свт.Игнатия (явно для того, чтобы его текст приобрел больший вес), что тоже косвенно подтверждает авторитетность святителя.
Так вот, известно, что свт. Игнатий математику, мягко говоря, не любил (в его письмах можно встретить высказывания о ней, которые впрлне можно назвать словом "отвращение"). Однако он же писал о математике следующее (извините за пространность цитаты, но я хочу сохранить контекст; источник цитаты - сочинение "Слово о смерти" здесь приведен кусок основного текста вместе с пространным комментарием к нему, который (комментарий), собственно и есть свидетельство не личного отношения св. Игнатия к математике, а отношения его к ней, как таковой - другими словами, человек может не любить рыбий жир, при этом не только признавая его полезность, но и при необходимости рекламируя :-)):
Цитата
Вечные муки, ожидающие грешников во аде, так ужасны, что человек, живущий на земле, не может получить о них ясного понятия без особенного откровения Божия. Все наши лютые болезни и злоключения, все страшнейшие земные страдания и скорби ничтожны в сравнении с адскими муками. Напрасно вопиют сладострастные эпикурейцы: 'Не может быть, чтоб адская мука, если только она существует, была так жестока, была вечна! Это не сообразно ни с милосердием Божиим, ни с здравым разумом. Человек существует на земли для наслаждения; он окружен предметами наслаждения: почему ж ему не пользоваться ими? Что тут худого и греховного?' Оставляя этот клич на произвол произносящим его и противопоставояющим его Божественному Откровению и Учению, сын Святой Церкви, пребывающий на земле для покаяния, руководствуется в понятиях своих о вечности и лютости адских мук Словом Божиим. Чего не отвергало многострастное человеческое сердце, чтоб свободнее предаваться разврату! Оно употребило разум в слепое орудие своих греховных пожеланий, хотя и величает его здравым. Для своей греховной свободы оно отвергло учение о Боге и о Его заповедях, возвещенное на земле Самим Сыном Божиим, отвергло духовносладостнейшее наслаждение, доставляемое любовию Божиею: мудрено ли, что оно отвергло бразду и грозу, останавливающие грешника в путях его, отвергло ад и вечные муки? Но они существуют. Грех всякой ограниченной твари перед ее Творцом, бесконечно совершенным, есть грех бесконечный; а такой грех требует бесконечного наказания. Наказание твари за грех перед ее Творцом должно вполне растлить ее существование: ад со своими лютыми и вечными муками удовлетворяет этому требованию неумолимой справедливости.
Эти положения о бесконечности адских мук заимствованы из известной, математической теории о бесконечном. К этой теории мы обращаемся часто, чтоб по возможности правильно и точно объяснить отношения тварей к Творцу, в собственном смысле непостижимые и необъяснимые. Неспособна к такому объяснению никакая наука, кроме математики. Она, одна она, доказывая неприступность бесконечного к постижению его, ставит в правильные отношения к нему все числа, то есть, все виды тварей. Вселенная есть число, и все составные части ее суть числа. Непосвященный в таинства математики никак не совместит в себе понятия, что все числа, столько различные между собою, вместе совершенно равны одно с другим в отношении к бесконечному. Причина такого равенства очень проста и ясна: она заключается в бесконечной, следовательно постоянно равной, разнице между бесконечным и каким бы то ни было числом. При посредстве неоспоримых выводов математики делается очевидным, что понятие о числе есть понятие относительное, а не существенное. Это понятие, составляя естественную принадлежность ограниченных разумных тварей, составляя неотразимое последствие впечатлений, под влияние которых твари вступают вместе с вступлением в существование, никак не может быть принадлежностию существа бесконечного. Бесконечное, объемля собою все числа, вместе с этим пребывает превыше всякого числа по свойству совершенства, не имеющего ни в чем никакого недостатка и неспособного подвергнуться недостатку. По этому свойству бесконечное, объемля все впечатления, пребывает превысшим всякого впечатления, иначе оно подверглось бы изменениям, что свойственно числам и несвойственно бесконечному. Если ж число не имеет существенного значения: то вполне естественно миру быть сотворенным из ничего действием бесконечного, которое одно имеет существенное значение. Естественно действию бесконечного быть превыше постижения человеческого. Таковы неопровержимые истины, добытые уму человеческому математикою: ее нуль, изображающий идею о несуществующем, обращается в число, когда действует на него бесконечное. В помощь математике приходят естественные науки, к которым она относится как душа к телу. Без математики они не могут существовать, они строятся и держатся на ней, как плоть на скелете. Во всей природе господствует строжайший математический рассчет. Что ж открывают нам естественные науки? То, что вещество, в среде которого мы вращаемся, которое видим и осязаем разнообразно и прикосновениями, и слухом, и вкусом, и обонянием, - это вещество не только не понятно, не постигнуто нами, - мало этого! - оно непостижимо для нас. Придумана теория атомов, чтоб была возможность остановиться, и основать дальнейшие суждения на чем-нибудь правдоподобном. Теория атомов остается произвольным предположением (ипотезою). В точном смысле нет существ в природе: в ней одни явления. Этому закону подчинены и числа: нет числа, которое бы не могло изменяться от присовокупления к нему или от исключения от него; нет числа, которое не могло бы обратиться в нуль. Всякое число есть явление. Одно бесконечное постоянно пребывает неизменным, оно не изменяется ни от присовокуплений к нему, ни от вычитаний из него. Одно бесконечное совмещает в себе всю жизнь; одно оно есть в точном смысле существо. Если так, то сотворение мира Богом есть математическая необходимость и истина. Сколько верна эта истина, столько верна и та истина, что мироздание, как дело ума неограниченного, не может быть постигнуто, обсуждено и поверено ограниченным умом человеческим. Первую истину открывает человекам, заодно с наукою, Божественное Писание; на основании второй истины человеческий разум не имеет ни права, ни возможности отвергать того поведания о миросотворении, которое читаем в книге Бытия. Это опять подтверждает наука. С неба гремит нам апостол Иоанн Богослов. В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе слово. Математика отвечает с земли: 'Истина, всесвятая Истина! иначе быть не может. Таково свойство бесконечного: оно, одно оно, живет в себе и собою. Оно - саможизнь. Действия его на числа, как бы ни были громадны, не имеют и не могут иметь никакого влияния на образ существования бесконечного, отделенного от всех тварей бесконечным различием, существующего среди тварей вполне независимо от тварей и несмесно с ними. Нет никакого сходства между существованием и существованием'. Опять гремит Богослов: вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть. И опять отвечает математика: 'Истина, всесвятая Истина! явления, как и числа, должны иметь свой источник, источник неиссякаемый, - и такой источник есть бесконечное, есть Бог!' Бога никтоже виде нигдеже, продолжает провозглашать человечеству небесный Вестник, и опять в сретение его исповедует математика: 'Истина, всесвятая Истина! по бесконечному различию, которым отличается бесконечное от всякого числа, нет возможности никакому ограниченному существу, как бы оно ни было возвышено, видеть Бога, ни чувственным зрением, ни постижением ума!' Бог пребывает в свете неприступном во всех отношениях, сказал Апостол. Бог объявил о себе в Евангелии: Я - жизнь. Жизнь эта так всемогуща, что дала существование всей твари, существующей существованием, заимствованным из саможизни, что возвращает жизнь тем тварям, которые утрачивают свою жизнь смертию. Жизнь бесконечная не может не быть всемогущею. Согласно с положительною наукою святая Церковь исповедует, что души человеческие и Ангелы бессмертны не по естеству, а по Божией благодати. Какое верное суждение: оно сделано в то время, когда математика безмолствовала об этом предмете. Необходимо усвоить себе понятия о бесконечном различии бесконечного, и по естеству и по свойствам, от чисел, и при суждениях о Боге повсюду иметь в виду это
