России без собственной электроники не обойтись.

- Жорес Иванович! В редакцию звонят читатели, просят опубликовать вашу нобелевскую лекцию. Но вы ведь ее читали по-английски? И, кажется, не читали, а свободно рассказывали?

- Да, но сейчас она у меня уже написана и отослана в Стокгольм. А в принципе, это глава из моей книги "Физика и жизнь", переведенная на русский язык статья "История и будущее полупроводниковых гетероструктур". Если вам интересно, предыстория такая.

В 1996 году Нобелевский комитет по физике организовал Нобелевский симпозиум "Полупроводниковые гетероструктуры". Я тогда мало знал про эти симпозиумы, хотя они проводятся регулярно. Забегая вперед, скажу, что, когда нам в октябре прошлого года присудили Нобелевскую премию, Герберт Кремер написал мне (я ему просто позвонил и поздравил, а он мне написал): "Откровенно говоря, я думал, что мы с тобой встретимся в 1996 году в декабре, в Стокгольме". Я вообще-то и сам в глубине души так думал, но никогда вслух не высказывался. Симпозиум, про который я начал говорить, состоялся в июне...

В то время было уже более или менее признано, что мы с Кремером (у него целый ряд теоретических работ, у меня эксперименты и немного теории), говоря без ложной скромности, - классики в своей области. И когда организовывался этот Нобелевский симпозиум, мне предложили открыть его лекцией "История и будущее полупроводниковых гетерострук тур". Но когда я приехал, в программном комитете извинились и сказали, что первую лекцию прочитает Герберт Кремер, а моя будет заключительной в первый день для того, чтобы не ограничивать время: такой интересной им виделась тема. Но опубликовали потом мою лекцию с измененным названием: "История и будущее полупроводниковых гетероструктур с точки зрения русского ученого". Ремарка, если вдуматься, вполне оправданная, и я против ее появления не возражал. А потом подумал, почему наш читатель не должен иметь моей лекции? Сделал ее перевод на русский язык и опубликовал в ФТП (журнале "Физика и техника полупроводников"), но уже без слов "с точки зрения русского ученого". Так она напечатана и в книге.

Точного названия лекции, которую в 1996 году прочитал Кремер, я не помню, но смысл такой: явления в полупроводниках при изменении их химического состава. Действительно, наши две лекции были общими, остальные посвящались более частным вопросам. Когда нужно было представлять нобелевские лекции по физике, Кремер и я, чтобы облегчить себе задачу, обратились к своим докладам на том симпозиуме 1996 года. При этом я понимал, что не могу взять и привезти свою лекцию в прежнем виде, потому что область бурно развивается и даже за эти четыре года произошли заметные изменения, которые, конечно, должны быть отражены. Мне хотелось и другое название дать. Поэтому я сказал, что просто приеду и прочитаю лекцию, а текст... Там условия благоприятные: текст нужно было представить до 1 февраля 2001 года.

- И вы его послали?

- Послал... Позвонил в Нобелевский фонд и сказал, что пошлю текст 2 февраля.

- Вы волновались, когда читали лекцию?

- Конечно, волновался - это совершенно естественное состояние. Но там, вы знаете, прекрасная традиция: вопросов нобелевским лауреатам не задают! Причем объявляют об этом заранее. И делается это, конечно, чтобы не поставить лауреата, часто пожилого человека, в неловкое положение.

Раньше нобелевские лекции читали после церемонии вручения, а теперь - до. Церемония вручения очень торжественная и длинная, напоминает театрализованное действо, и одновременно это - симфонический концерт. Лауреаты прилично устают, и потом их уже мало что волнует... Поэтому решили, пусть будет наоборот. Однако подчеркивалось, что поскольку дипломы и медали еще не вручены, то вы Nobel prise winner. Вы, так сказать, выиграли, но вы пока не Nobel laureate - вы еще не лауреат. Лауреатом вы станете тогда, когда король вручит и то и другое.

- Где же читаются нобелевские лекции и кто их слушает?

- Лекции проходят в совершенно новом прекрасном здании Стокгольмского университета, который расположен почти в центре города. Университет там, скорее, гуманитарного профиля - филологии много, а физфак маленький. Аудитория на тысячу мест, с потрясающей акустикой! А слушатели - да кто угодно: члены Шведской академии наук, лауреаты, приехавшие гости и очень много студентов. Поэтому нас просят читать лекцию популярно, чтобы было, так сказать, понятно.

...Нобелевские лекции по физике были назначены на 8 декабря: с 9 до 10 утра - лекция Джека Килби, с 10 до 11 - Герберта Кремера и с 11 до 12 - моя, я читал последним. Их лекции закончились раньше, поэтому после лекции Кремера устроили перерыв - раз объявлено в 11, значит, в 11. Кто-то может приехать именно к этому часу.

- А с Килби вы раньше не были знакомы?

- Я знал его работы, но мы не встречались никогда, Килби - интересный человек, он мне очень понравился, но он скорее инженер, чем ученый. И он пожилой... Я, между прочим, был самым молодым в компании нобелевских лауреатов по физике, потому что Килби 77 лет, Кремеру 72, а мне всего лишь только 70!

Килби просто прочитал написанный текст. Кремер прочитал хорошую лекцию, но рассказывал исключительно о своих работах, а в нобелевской лекции все-таки должна быть и история, поэтому я говорил о своих работах в историческом разрезе и, кажется, не забыл упомянуть практически никого из тех, кто внес важный вклад в это дело. Ну и, наверное, чисто энергетически она у меня отличалась - было видно, что мою лекцию аудитория воспринимала лучше, чем лекции Килби и Кремера.

Я в этих гетероструктурах прожил всю свою научную жизнь! Занимался массой организационных проблем, создавал кафедры, факультет, но с 1963 года это была моя основная научная тема. Я прожил все это! Да и не так много людей осталось из тех, кто знает, как было дело от начала и до сегодняшнего дня. Бывает, кто-то из молодых коллег, даже моих учеников, читает лекцию, хорошую, а я прерываю его и говорю: было не так. Он удивляется - мол, в книгах так написано. Объясняю ему: в книгах, может, и написано, но я-то знаю не по книгам, а как было на самом деле, потому что это моя жизнь!

Я думаю, что прожил в науке счастливую жизнь - мне досталось хорошее время. Нашему старшему поколению крупно повезло в том смысле, что 1920-е - начало 1930-х годов были периодом, когда создавалась квантовая физика, и его представители стали соучастниками этого процесса. Я бесконечно их люблю, среди них выдающихся людей, как говорится, несметное число. Наши видные физики входили в мировое научное сообщество. А потом в СССР был период совсем закрытый. Мне же повезло в том отношении, что моя молодость пришлась на 1960-е годы, когда научное международное сотрудничество снова шло широко. На самом деле, несмотря на разговоры про "холодную войну" и прочее, наши отношения с американскими физиками были очень хорошие. Да, нам часто не давали виз, не выпускали за границу, но мы преодолевали эти проблемы. Так что мне подфартило: не будь этого периода потепления, может быть, не было бы и Нобелевской премии по той простой причине, что за рубежом просто не знали бы моих работ.

Ж. И. Алферов (крайний слева), дважды лауреат Нобелевской премии по физике Джон Бардин, В. М. Тучкевич, в те годы директор Физико-технического института имени А. Ф. Иоффе, и американский физик Ник Холоньяк, создатель первого эффективного светодиода на арсениде-фосфиде галлия, излучающего свет в видимой области спектра. Иллинойский университет, Урбана, 1974 год.

Приведу классический пример. В полупроводниках есть соединения А^IIIВ^V, и мои гетероструктуры тоже на полупроводниках А^IIIВ^V. Сами по себе эти химические соединения были синтезированы в разные времена, потом изучались их химические свойства, а полупроводниковые свойства были открыты в 1950 году Ниной Александровной Горюновой и Анатолием Робертовичем Регелем. О своем открытии они доложили на конференции в Киеве, и два года спустя - так все было долго, их доклад опубликовали "Известия Академии наук" вместе со всеми докладами конференции. В конце 1952 года вышли первые работы Велькера. Горюнова и Регель показали полупроводниковые свойства соединений A^IIIB^V только на антимониде индия, Велькер же показал эти свойства на целой группе соединений. Но в мире очень долго считали, что все сделал Велькер. У меня есть золотая медаль Велькера. На вручении я сказал, что вообще-то ее нужно называть медалью Велькера, Горюновой и Регеля. Об открытии Горюновой и Регеля за рубежом стало известно много позже. Но когда Велькер уже в 1960-х годах решил оформить патент в Англии, то ему отказали. В это время уже была известна диссертация Горюновой.

Назад | Вперед