ТЕНЕВАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА:

особенности функционирования и принципы модернизации

1. Современная российская политическая система характеризуется рядом особенностей, создающих предпосылки для доминирования неформальных, теневых центров власти и принятия решения.

Институциональная подсистема является разреженной, в ней много 'воздуха'. Это порождает большой люфт в ее функционировании, разреженное пространство заполняется теневыми центрами принятия решений и неформальными механизмами политический действий;

Важное отступление: Необходимость изменений в Конституции, если отвлекаться от текущих политических обстоятельств, вызвана не только и не столько 'несбалансированностью' Основного закона, сколько необходимостью сделать институциональную систему, с одной стороны, более простой, прозрачной, а с другой - менее разряженной

Доминирующая политическая культура выступает дополнительным механизмом обеспечения доминирования теневых центров и механизмов. Ситуация может быть описана следующим образом: при прочих равных неформальным механизмам будет отдано предпочтение перед формальными. Если даже формальные, институциональные механизмы стратегически более эффективны, предпочтение будет отдано внеинституциональным формам как более надежным и безопасным, а также более эффективным в краткосрочной перспективе.

Важное отступление: Проект 'преемник Президента', формально реализованный в рамках институциональной и правовой схемы, есть некоторое исключение из правил и в этом смысле, несомненно, исключение выдающееся. В то же время, весьма характерно, что он реализовывался теневыми политическими центрами и с использованием неформальных, внеинституциональных механизмов как более надежных и эффективных

Формируется такая система, при которой анализ формальной структуры не позволяет видеть реальных отношений и коалиций. Это структура типа 'айсберга', где надводная, формальная часть лишь обозначает реальную структуру теневой системы, но не позволяет ее реконструировать. Формальные демократические институты существуют, но играют роль фасада, скрывающего реальные процессы принятия политических решений на уровне неформальных институтов.

Однако еще более важным является другой вопрос - механизмы и принципы действия системы сугубо субъективны (т.е. зависимы от того, кто у власти) или же они носят универсальный характер, т.е. остаются одними и тем же вне зависимости от того кто у власти. В последнем случае непраздный вопрос - а на сколько доминирующий властный субъект (Президент) способен контролировать эту систему или осуществить ее слом.

Попытаемся ответить на эти вопросы, реконструировав логику действия системы и оценив с этой точки зрения нынешнюю политическую ситуацию и действия Президента.

2. Заполнение разряженного пространства внутри политической системы может происходить по разному, но общая тенденция заключается в том, что оно заполняется теневыми центрами.

При этом теневые центры могут быть как институционализированными, так и сугубо неформальными. В первом случае, реализуются возможности (люфты) институциональной подсистемы и возможности трактовки принципов ее функционирования, а также создание дополнительных институтов и властных мест для обеспечения системы сдержек и противовесов. В этом случае речь идет именно о создании теневых центров власти.

Неформальные теневые центры, как правило, стремятся найти себе точку опоры в формальной институциональной системе, поскольку это открывает доступ к важным бюрократическим ресурсам, а также повышает легитимность этого центра и позволяет ему закрепить за собой сектор абсолютного административного контроля. Через эту формальную систему осуществляются важные типы действий, которые невозможны только в рамках теневых процедур. Но институционализируемые теневые центры при этом не перестают быть теневыми, поскольку их организация и принципы функционирования остаются прежними (первично теневыми), а формализация выступает только как инструмент.

Во втором случае имеет место проявление такой ситуации, когда те или иные политические субъекты не ставят своей целью приход к власти, но стремятся к максимизации своего влияния на правящий политический режим и, в идеале, к монополизации такого влияния. В этом случае речь идет о создании теневых центров влияния.

3. Здесь мы сталкиваемся с иным пониманием механизмов власти и принятия решений, нежели классическое представление о функционировании государственного механизма.

Или о желании убедить в этом тех политических субъектов, которые занимают государственные посты и обладают институциональным ресурсом.

Иначе говоря, речь идет о достаточно понятной ситуации - существуют разные типы политических ресурсов, которыми обладают политические субъекты и существует ситуативное представление о ценности разных типов политических ресурсов. Как правило, те политические субъекты, которые испытывают дефицит ресурсов определенного рода (тем более если признаны ценными), должны из компенсировать. Как этого можно добиться?

Двумя основными способами. Во-первых, дискредитацией принятой системы ресурсной оценки и системы принятия решений. Для этого надо одновременно дискредитировать классическую систему госвласти (административный государственный механизм) и оказывать эффективное воздействие на процесс принятия решений с помощью тех ресурсов, которых у тебя в избытке (доступ к телу, личные связи, СМИ и т.д.). Если это удается, то постепенно формируется новое общепринятое представление о ценности типов ресурсов и механизмах власти, которое выгодно.

Важное отступление: В нашем случае здесь логично возникает проблема виртуальной политической системы, поскольку именно СМИ на протяжении длительного периода времени выступали как важнейший инструмент влияния на государство. В этой системе политические события и факты могут от начала и до конца быть искусственно (и искусно) сконструированы теми же медийными технологиями. При этом они являются более продуктивными и эффективными по порождаемым ими уже реальным политическим событиям и последствиям. Иначе говоря, реальная событийность порождается виртуальной политической системой, реальная политика встроена в виртуальную систему.

Другой важнейший механизм компенсации ресурсного дефицита - конвертация ресурсов. Деньги, интеллект, медийные или силовые возможности можно конвертировать во власть, в том числе в административную, институционализированную. Поэтому в политической системе должны быть центры конвертации ресурсов. Как правило, большинство теневых центров власти и влияния возникают и (или) функционируют именно как такие центры конвертации. Результатом же становится рост влияния в политике посредников, которые используют в своих интересах функции 'организации коммуникаций' и предоставления услуг по конвертации ресурсов, разных типов влияния во власть.

В результате теневая политическая система действует прежде всего как система контроля над инфраструктурой политико-экономического пространства и предоставления посреднических услуг для преодоления этих инфраструктурных барьеров.

Последний момент очень хорошо объясняет еще одну характеристику теневой политической системы - наличие ситуации т.н. конкурентной институциональности. При этом особенность ситуация не просто в том, что легальная институциональная структура конкурирует с теневой, но еще и в том, что дополнительно к этому и чуть ли не в первую очередь конкурируют разные теневые центры власти и влияния.

Важное отступление: Ситуация конкурентной институциональности имеет прецеденты в Российской истории. Это и эпоха Смуты, и, классический пример, т.н. двоевластие 1917 года.

Конкуренция центров власти имеет прямое отношение и к вопросу о том как в принципе строит свою стратегию тот или иной центр влияния. В наиболее общем виде речь идет об экспансионистской стратегии или о стратегии локализации и концентрации контроля.

В первом случае теневой центр функционирует как постоянно расширяющий сферы влияния, претендуя на контроль над теми сегментами политико-экономического пространства, которые подчинены другим крупным центрам и субъектам. Базовые принципы существования таких центров не позволяют им, в конечном счете, провести некое 'внутреннее самоограничение' и умерить агрессивность. Доминирование подобных центров влияния в теневой системе приводит, в конечном счете, к 'конечности' политико-экономического пространства, когда субъекты уже не имеют возможностей бесконфликтного, параллельного развития. В результате приходится вмешиваться легальному государству ('государству один'), теневые конфликты выплескиваются в публичную сферу и разрешаются или уничтожением отдельных центров, или установлением новых 'правил игры' (здесь как раз велика роль государства).

Другая модель функционирования центров может быть названа моделью раздела сфер влияния и локализации контроля. Подобная система предполагает отказ от экспансионизма, разграничение сфер интересов и взаимного невмешательства. Такая система хорошо объясняет, почему параллельные политико-экономические центры не становится альтернативными, но, одновременно, не превращаются и в центры подавленные (т.е. не сталкиваются с агрессивной экспансией, переходящей в войну на взаимное уничтожение).

4. Что происходит сейчас. Как мы можем оценить нынешнюю динамику развития теневой системы. В каких отношениях с ней находится Президент.

Прежде всего, некоторые соображения в связи с 'делом олигархов'. С одной стороны, происходит очевидное выведение политических процедур из тени. Почему это происходит - вопрос не самый важный, хотя можно предположить, что политическая философия Президента связана с желанием разрушить теневую систему, реконструировать государственный механизм, рекапитализировать формальную институциональную систему.

Сейчас важнее другой вопрос. Процесс разрушения теневых процедур запущен. Но тут выясняется, что, что политические субъекты к этому просто не готовы. Олигархи не имеют технологий работы с государством в правовом и институциональном поле. Государство также не умеет действовать в прозрачной среде и у него не хватает возможностей эффективно действовать в этой среде. Это тем более серьезная проблема, что государство до этого было тесно переплетено с олигархами и выступало не как субъект более высокого уровня, арбитр в их отношениях и судия в их деятельности, но как субъект этих отношений, ресурсы которого переходили из рук в руки, и который вступал в коалиции то теми, то с иными группами.

Важное отступление: Отсюда все 'несуразности' последнего времени. Письмо В.Потанину о 140 млн. - это пример выхода из тени тех реальных отношений, которые ранее имели место между государством и олигархами, но в тиши кабинетов, за задушевным разговором. Или характерная ситуация вокруг 'Лукойла', который в ответ на претензии ФСНП фактически частично раскрывает реальную подоплеку и механизм решения вопроса. Компания заявляет, что у нее самой "есть вопросы к государству в отношении возврата компании НДС в размере 2,2 миллиарда рублей" и что "эти вопросы могут быть рассмотрены и урегулированы в рамках действующего российского законодательства". Что касается Моста, то здесь в логике действий государства в чистом виде присутствует стремление вывести из тени реальную структуру владения в компании, что тесно связан с проблемой кредитов 'Газпрома' и достаточности их обеспечения

Но это только часть проблемы. Равноудаленность олигархов не предполагает их уничтожения (о чем свидетельствуют и интервью Д.Козака и В.Суркова). Это значит, что президент попытается выстроить систему 'управляемой олигархии', при которой на отношения с крупнейшими экономическими субъекта-ми переносятся все основные принципы политического режима 'управляемой демокра--тии'. Это предполагает исполнение крупным капиталом следующих требований:

• согласие на самоограничение в определенных сферах (СМИ, вывоз капитала, личное поведение, стиль жизни и т.д.);
• взятие на себя обязательств в ряде областей (внутренние инвестиции,
  дисциплина в уплате корпоративных и личных налогов и т.д.);
• деятельность в качестве агентов государства по поддержанию общественной стабильности, социальных гарантий, а также ограничению влияния региональных властей; поддержка режима 'управляемой демократии';
• согласие с возможностью (признание права) государства проводить жесткие действия в отношении олигархов в случае их отказа следовать государственным интересам.

В такой системе олигархи сохраняют возможности для своего существования и становятся агентами государства по проведению в действие режима управляемой де-мократии. Они осуществляют свою деятельность под жестким контролем государства, которое имеет санкцию общественного мнения и политиче-ской легитимности на жесткую политику в отношении крупного капитала, и эти возможности могут быть приведены в действие в любой момент посредством неформализованных процедур.

Иначе говоря, мы оказываемся в ситуации, когда отказ от теневых схем и механизмов (или признаки такого рода) являются лишь способом перехода к иной теневой схеме, к новым 'правилам игры', но без слома основ системы.

5. Попытаемся ответить на вопрос о том, может ли вообще в рамках существующей институциональной системы быть преодолена тенденция к доминированию теневых центров власти и выстраиванию теневых систем?

Теневые центры могут вытесняться из политической системы или нет и если да, то благодаря каким механизмам? Не означает ли такое вытеснение, как правило, их замену иными теневыми центрами, которые властный субъект может создавать для себя? Есть ли иной выход за рамки конкурирующей институциональности?

Ответы на эти вопросы - в моделях консолидации режима.

A) В.Путин может добиться полного превосходства над конкурен-та-ми, осуществлять легальное доминирование и стать полно-властным хозяином положения по принципу 'победитель получает все'[1] .

Влияние теневой системы при подобном развитии событий будет сокращаться, но сохранится. Система будет реструктурирована и превратится из нынешней 'второй политической системы' в систему теневых отношений при Президенте, т.е. она сократит свою сферу интересов и охвата.

B) Попытка реализовать первый сценарий легитимного доминирования может вы-литься в его противоположность - будет нарастать хаос в политике, го-судар-ст-венном управлении и экономике. При этом В.Путин, используя кон-ститу-ционные возмож-ности и обще-ственный запрос к наведению порядка, будет вынужден уста-новить автори-тарный режим[2] .

В этих условиях теневая система будет минимизирована именно в силу того, что сфера политического в своем нынешнем виде как таковая перестанет существовать. Несколько огрубляя останется только один политический субъект - Президент - который допустит теневую политику только в том случае, если она сама будет соответствовать его интересам.

C) В условиях доминирования В.Путина может, впрочем, сложиться явное либо неявное соглашение основных элитных групп о принятии некоторых общих норм поведения, позволяющих учитывать интересы всех при признании первенства Президента и сложившейся вокруг него команды ('сообщество элит')[3] . Инструментальная проблема данного сценария - создание такой минимальной элитной коалиции, которой достаточно для стабилизации политического режима и которая исклю-чает прорыв на властные позиции аутсайдеров, не входящих в ее состав.

Такая система представляет все возможности для сохранения теневой политики и наиболее близка прежнему положению дел.

D) При консолидации 'режима Путина' может сформироваться и несколько иная ситуация - неопределенности соотношения сил В.Путина и других групп интересов. Это может произойти или в результате резкого ослабления позиций Президента, или в силу консолидации на антипутинских позициях целого ряда элитных кланов. Необходимость со-блюдать 'правила' окажется для элит, в том числе и для олигархов, единственной возможностью обеспечить свое выживание[4] .

В этом случае возникают дополнительные предпосылки для свертывания теневой системы, но не в силу авторитарной воли доминирующего субъекта, а в результате роста прозрачности, публичности и формализованности политического процесса. В то же время, внутри сценария есть и другая тенденция - рост вероятности реформы институциональной системы, что может вести как к новому изданию теневой политики, так и к институциональному закреплению формализации и роста прозрачности.

E) Данный сценарий является результатом падения популярности В.Путина, его попадания в зависимость от олигархов, поражения Президента в борьбе за 'конвертацию общественного доверия в реальную власть'. В результате Путин проигрывает в борьбе против многочисленных групп интересов, заинтересованных в 'игре на понижение' его позиции и, в идеале, в постановке Президента под свой контроль[5] .

Такой сценарий, в терминах Павловского, можно назвать ни чем иным как победой 'государства два', превращением всей политической системы в теневую и деструкцией государства.

В конечном счете мы видим, что в условиях абсолютного доминирования властного субъекта (Президента) он может блокировать появление теневых центров. Однако, как правило, такая ситуация абсолютного доминирования не может поддерживаться слишком долго, а любое ослабление властного субъекта ведет к росту теневой политической системы. Кроме того, сам властный субъект, даже осуществляя абсолютное доминирование над иными участниками политического процесса, может сам, по собственной воле выстраивать теневую систему власти, рассматривая ее как более компактную и эффективную.

С другой стороны, доминирование субъекта, способного ликвидировать теневую политическую систему, может рассматриваться и как прямая угроза демократическим началам, поскольку ведет к монополизации политической сферы одним субъектом ('призрак тоталитаризма'). Возникает соблазн сказать, что только неустойчивость соотношения сил элитных групп порождает возможности демократии, электоральной конкуренции и, как следствие, постепенного перехода к формальным институтам и процедурам, повышению прозрачности политической системы. Однако тут же оказывается, что такой вывод хотя бы частично справедлив только в том случае, если мы имеем дело с преобладанием у элит культуры компромиссов, а не силовых действий, поскольку иначе 'борьба всех против всех'. Кроме того, условная 'внутриэлитная демократия' вовсе не тождественна прозрачности политической системы и ее функционированию в соответствии с формальными процедурами.

Иначе говоря, в настоящее время нет оснований говорить о том, что какой-то из сценариев консолидации режима Путина несет в себе существенные ресурсы преодоления нынешней теневой политической системы или гарантирует невозникновение на ее месте новой. Мы видим также, что во всех случаях речь идет не столько о проблеме институциональной системы, ограниченности ее возможностей, сколько о субъектах политики вообще. Имея дело с элитным политическим процессом, мы неизбежно оказываемся перед лицом теневой политики.

В целом отказ от теневой политики при подобном типе политического процесса может произойти только в том случае, если прежняя схема оказалась бы неэффективной и не позволяла бы более получать политическую и экономическую 'прибыль' от теневой политической деятельности, а издержки подобной стратегии начали бы преобладать над выгодами. В принципе в настоящее время предпосылки подобной ситуации складываются.

6. Может ли измениться ситуация при переходе к модели 'мобилизации масс', что должно позволить отвергнуть теневую систему в принципе?

Сегодня весьма популярна идея т.н. 'молчаливого большинства' (Г.Павловский), которая предполагает отвержение теневой системы и выстраивание рядом с нынешней параллельной политической системы, основанной на прямой связи власти с обществом и прозрачности.

Однако все ли так просто. Не оказывается ли, что 'массы' просто становятся (рассматриваются) как еще один конкурирующий центр в рамках существующей системы. И каковы механизмы создания из 'молчаливого большинства' реального политического центра (кроме плебисцитарной демократии)? И отвергается ли вообще теневая система, если в основе тезиса лежит важное и не вполне очевидное допущение, что сам Президент выступает как крупнейший теневой центр власти, как лидер оппозиции старому порядку[6] .

Кроме того, 'массы' и их прямая мобилизация может быть использована и против президента (то, что это возможно, теневая политическая система уже демонстрировала. И сегодня, в частности, мы наблюдаем как политика части политического сообщества в отношении В.Путина во многом начинает воспроизводить значимые элементы т.н. 'стратегии 1998 года', которая была связана со стимулированием акций социального и политического протеста, формированием атмосферы недоверия к действиям властей.

Здесь важны и особенности харизмы Путина. Харизма В.Путина может быть условно названа 'традиционалистской', или 'массовой'. Он обладает высоким уровнем доверия у населения, рядовых граждан, воспринимающих его как 'сильную руку' и 'эффективного начальника'. Но одновре-менно Президент имеет прямо противоположную структуру восприятия в элитной сре-де. Элитные группы и бюрократия воспринимают его достаточно рационально, видят в нем выходца из своего круга и 'первого среди равных'. Именно это закладывает политико-психологические предпосылки того элитного сопротивления, с которым сталкивается глава государства при проведении реформ власти. И одновременно задача укрепления своих внутриэлитных позиций, конвертации массово-го доверия населения в поддержку элит становится для В.Путина одной из основных

Иначе говоря, не оказываемся ли мы и здесь тоже в такой ситуации, когда отказ от теневых схем и механизмов являются лишь способом перехода к иной теневой схеме, к новым 'правилам игры', но без слома основ системы. Т.е. не идет ли речь действительно лишь о механизме конвертации массового доверия в поддержку элит и сохранении основ системы, а не о переходе к новой.

Важное отступление: Например, столь популярный сегодня тезис об управляемой демократии не отвечает на вопрос о том, какова там роль 'масс' и не идет ли речь о такой системе, когда роль населения в политике целена-пра-вленно минимизируется, сокращаясь в идеале до выполнения единственной функции - управляемого голосования (делегативная демократия), или периодически мобилизуемой управляемой поддержки (плебисцитарная демократия), которые осуществляются благодаря эффективной системе про-па-гандистского воздействия и мифотворчества (манипулятивная демократия).

Ответы на все эти вопросы не вполне очевидны, однако у нас сегодня еще будет об этом разговор в следующих докладах.

7. Следует также выделить одну специфическую проблему реформирования политической системы, которая возникает сегодня и, как представляется, является ключевой для понимания логики дальнейшего развития

Главная опасность здесь связана с тем, что может создаваться ситуация стационарного дисбаланса. Проведение реформы нынешней теневой системы ведет к элитному дисбалансу, рушатся устоявшиеся элитные схемы, принципы действий, механизмы решений, ограничители и системы противовесов. Это неизбежно при попытках 'поменять систему', но не критично только в том случае, если удается быстро найти новый баланс сил и сформировать новую политическую систему (не важно даже преимущественно теневую или нет).

Если этого не происходит, то как раз и создается ситуация стационарного дисбаланса. В таких условиях создаются объективные, инфраструктурные предпосылки для формирования альтернативного (конкурирующего, подавленного) центра кристаллизации и оформления элитной коалиции за пределами 'партии власти', функционирующей в режиме стационарного дисбаланса. В перспективе это ведет к перетеканию к этому альтернативному центру реальной власти, созданию на его базе не просто теневого центра власти, но теневой альтернативной политической системы. Последствия такого развития событий хорошо известны из недавнего прошлого, в частности истории развала СССР.

Впрочем, более подробно об этой и других темах речь, видимо, пойдет дальше, уже за рамками моего доклада.

[1] Такое развитие событий станет возможным, если ему удастся навязать свою волю политическо-му классу, обладая контролем над всеми необходимыми ресурсами (организацион-ными, мобилизационными, силовыми, информационными) для проведения инициативной политики. Подобный режим будет в целом функционировать в конституционных рам-ках, что не исключает принудительного удаления из политического процесса отдель-ных групп влияния, а также установления эффективного конт-роля над СМИ. Широкое распространение получат неформальные контракты с политическими группами с позиции силы по схемам 'лояльность в обмен на невмешательство' и 'ло-яльность в обмен на сотрудничество'. В такой ситуации у властей появится значительное поле для маневрирования между различными кланами и сталкивания их друг с другом.

[2] Режим с ограничением свободы для СМИ, при кото-ром парламент и партии утратят сколько-нибудь значимую роль, а главы субъектов Федерации либо станут назначаемыми, либо полностью подконтрольными пре-зи-дент-ским представителям в федеральных округах. Стимулируемая громкими процессами, эффектными силовыми акциями, а также образом внешнего врага массовая поддержка такого режима облегчит его руководителям формализацию или вытеснение демократических институтов. Протест будет характерен только для тон-кого слоя политизированного сообщества, ресурсы которого в условиях массовой апатии ограничены. В итоге В.Путин исключит всякую политическую конкуренцию себе. Захватив контроль над всей публичной сферой, он будет править, опираясь не столько на электоральные, сколько на традиционные механизмы легитимации.

[3] Такая ситуа-ция возможна или в силу недостатка у В.Путина ресурсов для реализации первого сценария 'победитель получает все', или в силу субъективно обусловленного нежелания Президента идти на реализацию стратегии монопольного доминирования и превосходства над всеми другими политическими субъектами. В рамках такого сценария основные элитные группы соглашаются частично под-чинить свои интересы интересам группы В.Путина, причем последние к тому же про-возглашаются и легитимируются как 'интересы России'. В обмен на это группы интересов, не входящие в 'команду Пу-тина', сохраняют возможности своего сущест-вования при условии непротиворечивости их деятельности интересам В.Путина и при-нимаемым командой Президента стратегическим решениям.

[4] Борьба элитных груп-пи-ро-вок за максимизацию власти будет вынужденно протекать в конституционном рус-ле. А введение политической борьбы в правовые рамки обеспечит сохранение политической конкуренции. В пространстве публичной политики сфор-мируются дополнительные условия для свободы СМИ и развития партийной системы. Уменьшится вероятность возврата ключевых субъектов к силовым стратегиям, основная борьба сконцентрируется на электоральном поле. При сценарии 'войны по правилам' практически все кланы получат гарантии существования и сохранения. Некоторые кланы смогут установить высокий уровень сотрудничества с 'кланом Путина', другие - провести разграничение интересов с 'кланом Пу-тина', третьи - сохранят относительную независимость и высокую степень само-стоятельности в отношениях с В.Путиным. При данном сценарии реальными и вероятными станут периодические правительственные кризисы и иные попытки 'обновления режима', например, в результате проведения досрочных выборов Думы. В рамках данного сценария не исключено и проведение конституционной реформы.

[5] В основе перехода к такому сценарию - неудачная попытка реализовать схему отношений с основными группами влияния, уже описанную как 'управляемая олигархия'. В результате режим 'управляемой демократии' трансформируется в режим 'управляемого президента', утратив связь с обществом, потеряв базу массовой под-держки и т.н. 'обыденную', 'психологическую' легитимность. При раз-витии событий по этой схеме разворачивается война 'всех против всех'. Общественное разочарование сменяется нарастанием социальной напряженности. Происходит окончательная деструкция общества. Резкое ослабление института Прези-дента может повлечь за собой усиление процесса конфедерализации России. Системный политический и социально-экономический кризис страны становится неизбежным.

[6] '...Массы, которые после 1991-1993 годов не пускали на политическую сцену, наконец на эту сцену вырвались. И Путин - их лидер. А уж в каком смысле лидер, можно спорить: лидер он партии власти или партии оппозиции. Мое мнение: те, кто Путина выбрал, видят в нем лидера оппозиции, взявшего власть в России. Для путинского большинства Путин - лидер партии оппозиции старому порядку' (Г.Павловский: "Россию легко раскрутить на революцию" // Коммерсантъ-Власть, 4.7.2000)