Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.philol.msu.ru/~discours/images/stories/krasnyh/kuznetsova.doc Дата изменения: Thu Jun 19 11:50:40 2008 Дата индексирования: Sat Sep 6 04:48:53 2008 Кодировка: koi8-r

Кузнецовой Екатерины, русское отделение, 7 французская группа

Человек Говорящий как субъект языка, культуры и коммуникации.

Само понятие коммуникации предполагает взаимодействие личностей,
субъектов коммуникации. Именно это взаимодействие является фактором,
определяющим своеобразие коммуникации как вида деятельности, не позволяющим
сводить его к простой передаче информации. При этом следует учитывать, что
субъект коммуникации выступает всегда одновременно и как субъект языка, и
как субъект культуры. При таком ракурсе рассмотрения личности уместно вести
речь о Homo Loquens, Человеке Говорящем.
Человек Говорящий - личность, обладающая речевой деятельностью и
рассматриваемая с этой точки зрения. Личность эта имеет сложную структуру,
и в ней могут выделяться различные ипостаси. Так, говоря о Homo Loquens
применительно к его речевой деятельности, исследователи различают такие
его ипостаси как языковую, речевую и коммуникативную личности.
Языковая личность - феномен, рассмотренный Ю.Н. Карауловым в книге
«Русский язык и языковая личность». Языковая личность - это личность,
обладающая определенной совокупностью знаний и представлений и проявляющая
себя в речевой деятельности. языковая личность включает в себя, как
постоянную часть, в которой она соотносится с национальным характером
(языковой тип, систему вербально-семантических ассоциаций, картину мира,
устойчивые коммуникативные черты), так и индивидуальные особенности. При
этом как инвариантная, так и индивидуальная составляющая могут проявляться
на всех трех уровнях языковой личности: вербально-семантическом,
когнитивном и прагматическом. Вербально-семантический уровень, единицами
которого являются слова, включает в себя владение структурой языка,
способность говорить, читать и писать на языке. Этот уровень Караулов
называет «нулевым», так как владение языком не позволяет еще говорить о
языковой личности. Следующий, первый уровень, назван когнитивным, или
тезаурусным. Он включает в себя различные понятия (идеи, концепты),
формирующие картину мира. Наконец, последний уровень - мотивационный, или
прагматический. Его единицами являются различные деятельносто-
коммуникативные потребности, и на этом уровне происходит связь коммуникации
с реальной ситуацией в мире. Этот же уровень включает, по Караулову,
прецедентные феномены.
Кроме языковой личности, обладающей лингвокультурным сознанием и
коммуникативными способностями, можно говорить так же о речевой личности
как ипостаси Homo Loquens. Понятие речевой личности уместно применять,
говоря о выборе субъектом той или иной стратегии коммуникативного поведения
и набора средств. Тот или иной способ речевого поведения является
устойчивой характеристикой речевой личности. Когда же речь идет о
конкретной коммуникации, можно говорить о третьей ипостаси Homo Loquens -
коммуникативной личности.
При иных ракурсах рассмотрения феномена Homo Loquens возможно иное
выделение его ипостасей. Так, применительно к культурной принадлежности
человека, он может рассматриваться как Homo Sapiens и Homo Litteratus,
Человек Культурный. При таком подходе коммуникация представляется как
взаимодействие когнитивных пространств разного порядка: индивидуальных
когнитивных пространств ( совокупности знаний и представлений, свойственных
говорящему), коллективных когнитивных пространств, свойственных социуму,
при наличии общей когнитивной базы, которой обладают все представители
лингвокультуры.
Попробуем рассмотреть феномен Человека Говорящего на примере диалога
героев романа Г.К.Честертона «Возвращение Дон Кихота».
Рассматриваемые персонажи (Уистер и Брейнтри) придерживаются
противоположных политических взглядов и принадлежат к разным социальным
группам. Уистер испытывает явную антипатию к Брейнтри. Его коммуникативная
цель - доказать свое превосходство над противником, чего Брейнтри не
допускает.

Брейнтри, плохо разбиравшийся в живописи и вообще не разбиравшийся в
красках, вежливо кивал. Невежество его или равнодушие дополнило
впечатление, основанное на галстуке. Окончательно убедившись, что говорит с
полным профаном, знаток, в порыве снисходительности, разразился лекцией.
<...>
.Да, демократия не жалует авторитеты. Боюсь, мистер Брейнтри, что она
не жалует и искусства.
- Что ж, если у нас будет демократия, мы как-нибудь разберемся, -
сказал Брейнтри.
Уистер покачал головой.
- Мне кажется, сказал он, - у нас ее достаточно, чтобы народ утратил
уважение к великим мастерам.
<...>
Я говорил, - небрежно, хотя и не без важности сказал Уистер, - что
мы, боюсь, опустились до демократии и люди измельчали. Нет больше великих
викторианцев.
- Да, конечно, - довольно механически откликнулась дама.
- Нет больше великанов, - подвел итоги Уистер.
- Наверное, на это жаловались в Корнуолле, - заметил Брейнтри, -
когда там поработал известный Джек.
- Когда вы прочитаете викторианцев, - брезгливо сказал Уистер, - вы
поймете, о каких великанах я говорю.
- Не хотите же вы, чтоб великих людей убили, - поддержала Розамунда.
- А что ж, это бы неплохо, - сказал Брейнтри. - Теннисона надо убить
за «Королеву мая», Браунинга - за одну немыслимую рифму, Карлейля - за все,
Спенсера - за «человека против государства», Диккенса - за то, что сам он
поздно убил маленькую Нелл, Рескина - за то, что он сказал: «человеку надо
не больше свободы, чем солнцу», Гладстона - за то, что он предал Парнелла,
Теккерея - за то.
- Пощадите! - прервала его дама, весело смеясь. - Хватит! Сколько же
вы читали.
Уистер почему-то обиделся, а может быть - разозлился.
- Если хотите знать, - сказал он, - так рассуждает чернь, ненавидящая
всякое превосходство. Она стремится унизить тех, кто выше ее. Потому ваши
чертовы профсоюзы не хотят, чтобы хорошему рабочему платили больше, чем
плохому.
- Экономисты об этом писали, - сдержанно сказал Брейнтри. - Один
авторитетный специалист отметил, что лучшая работа и сейчас оплачивается не
выше другой.
- Наверное, Карл Маркс, - сердито сказал знаток.
- Нет, Джон Рескин, - отвечал синдикалист, - один из ваших великанов.
Правда, мысль эта, и само название книги, принадлежит не ему, а Христу, а
Он, к сожалению, не викторианец»
Г.К.Честертон «Возвращение Дон Кихота», перевод Н.Л.Трауберг, СПб,
«Амфора», 2000, стр.375-376.
Ситуация интересна тем, что Уистеру не нужен «успех» коммуникации, не
нужно максимально полное понимание со стороны собеседника. Несомненно,
персонажи обладают общей коммуникативной базой как представители одной
лингвокультуры. Вместе с тем, цель Уистера состоит в том, чтобы
превознестись над противником, и он пытается подчеркнуть несовпадение их
индивидуальных когнитивных пространств. При этом интересно его
представление о собеседнике, укладывающееся, по всей видимости, в рамки
образа-стереотипа «демократа», сложившемся в его социальном окружении.
Наличие такого стереотипа видно в тексте, Брейнтри для Уистера -
представитель «чернь, ненавидящая всякое превосходство», он заведомо
невежествен. Вместе с тем, не очень ясно, насколько данный стереотип
осознается самим Уистером. Вероятнее всего, восприятие собеседника,
обусловленное его галстуком, все же нельзя счесть сознательным. Интересно,
что Уистер вообще очень мало отдает себе отчет в том, что обращается к
различным ментефактам. Он бессознательно (хотя, в общем-то, верно)
воспринимает собеседника под воздействием образа-стереотипа. Он упоминает
Маркса как эталон «враждебного» автора. Наконец, он обращается к уровню
базовых метафор культуры (к соотнесению величия с величиной), говоря о
писателях-викторианцах как о «великанах» - опять-таки, неосознанно (хотя
данный уровень редко осознается говорящими). Возможно, именно такой высокой
долей неосознанности в обращении с элементами лингвокультуры отчасти и
объясняется слабость позиции Уистера. Его противник, Брейнтри, напротив,
оказывается в выигрышном положении. Помимо того, что его личные знания в
области литературы оказываются вполне достойными для успешного ведения
спора, что он и демонстрирует не без доли эпатажа, он гораздо более
осознанно и творчески, чем Уистер, подходит к коммуникации. В результате на
стертую метафору «знатока», назвавшего писателей великанами, он отвечает
отсылкой к прецедентной ситуации из английского фольклора - истории о Джеке-
Потрошителе великанов. Этот ход вместе с последующей тирадой о писателях-
викторианцах, сбивает Уистера и заставляет его без особой логической связи
высказать свое отношение ко всему классу, социальному стереотипу. На что
Брейнтри реагирует, во-первых, ссылкой на Рескина, авторитет для Уистера, а
во вторых, отсылкой к прецедентному тексту - евангельской притче о
работниках в винограднике. Таким образом, при сходном наборе знаний и
представлений, один персонаж оказывается способен воспользоваться ими, а
другому это не удается, что и решает исход противостояния.