Документ взят из кэша поисковой машины. Адрес оригинального документа : http://www.prof.msu.ru/publ/balk/017.htm
Дата изменения: Fri Jul 9 11:02:09 2004
Дата индексирования: Mon Oct 1 20:57:22 2012
Кодировка: koi8-r
Однополярность и фундаментализм - две опасности на пути создания культуры мира

Борис Губман

Однополярность и фундаментализм - две опасности на пути создания культуры мира

Unipolarity and Fundamentalism: Two Dangers on the Path to a Culture of Peace. Boris Gubman, Professor, Academician of the Academy of Social Sciences, Head of the Chair of Theory and History of Culture, Tver' State University.

The NATO operation in Yugoslavia and the military anti-terrorist campaign of the Russian army in Chechnya revealed two important obstacles in the path toward creation of a culture of peace by the world community. In the case of NATO's approach to solution of the Kosovo problem, the alliance of industrially developed countries, which has a predominant influence on the global economic situation and on information space, claims the right to use military force in order to guarantee the peace and stability of the West, even in violation of international agreements and in discord with other nations. Thus, there is a tendency to create a unipolar vision of international politics as a basis for the new world order. The militant Muslim fundamentalism of Chechen terrorist groups on the periphery of Russia, which proved to have a detrimental effect on stability in the country, reveals another negative tendency in the panorama of world politics. As a response to continuing modernization in the postmodern world, religious and secular fundamentalism represents a serious danger for the global community. The growing fundamentalism outside the western world, as well as the unipolar approach to international politics constitute two main obstacles preventing a culture of peace from being created on the planet.

    Балканский кризис и всплеск исламского экстремизма на Северном Кавказе со всей очевидностью высветили новые грани проблемы конфликтных взаимоотношений различных цивилизационных образований в условиях современности, заставили задуматься о реальности создания культуры мира в границах планетарного сообщества. Нельзя не заметить, однако, что размышления над этим сюжетом, уходящим, теоретически, своими корнями в построения А. Дж. Тойнби, С. Хантингтона и других теоретиков, ориентированы на анализ двух качественно различных ситуаций, высвечивающих основные препятствия на пути создания культуры мира.
    В варианте кризиса, порожденного вопросом о статусе Косово, мы сталкиваемся прежде всего с попыткой стран Запада утвердить дипломатическими и военными средствами на периферии собственного цивилизационного пространства общепринятые в его границах стандарты прав человека, национальных меньшинств и мультикультурного устройства демократического общества. Характерно, что в данном случае яблоком раздора является судьба мусульман-албанцев, чьи права грубо попирались режимом Милошевича в противовес нормам европейского общежития. При этом собственное решение проблемы страны альянса видели как универсально значимое, хотя оно со всей очевидностью ведет к разрыву с определенными международными установлениями, конвенционально принятыми мировым сообществом. Россия не без основания усмотрела в Югославских событиях симптомы крушения многополярного миропорядка, сложившегося в период после второй мировой войны, хотя риторика многих российских политических деятелей была отмечена явным непониманием позиции Запада и воспроизведением стереотипов имперского мышления времен холодной войны. В устах ряда деятелей российской политической сцены зазвучали националистически-фундаменталистские и изоляционистские идеи.
    Качественно иной случай представляют собой события на Северном Кавказе, где в границах собственного цивилизационного пространства Россия, находящаяся после распада СССР в состоянии поиска самотождественности, столкнулась с проблемой исламского фундаментализма, грозящего распадом страны. Религиозный фундаментализм, пришедший из исламского мира, способен стать катализатором дезинтеграции страны, которая геополитически является важной "буферной зоной" взаимодействия Западной цивилизации и цивилизаций Востока. После террористических актов на территории России и Дагестана стало ясно, что исламский фундаментализм, использующий риторику борьбы за права национальных меньшинств, по сути дела ставит под угрозу основные человеческие права большинства граждан страны и нуждается в противодействии, когда оправданы не только дипломатические, но и военные средства. При этом вполне правомерна озабоченность соблюдением прав мирного населения Чечни, также страдающего от деяний ваххабитских экстремистов и ведения боевых действий, сопряженных с противодействием им. Острота этой стороны проблемы отчетливо обнаружилась в ходе проведения российской армией антитеррористической операции на территории этой республики, когда в унисон зазвучали голоса отечественных и зарубежных правозащитников.
    Обе ситуации роднит то, что они продемонстрировали невозможность разрешения сложных политических проблем чисто военными средствами. После завершения боевых действий миротворческий контингент в Косово сталкивается с серьезными проблемами, ибо по-прежнему не снято противостояние между албанской и сербской общинами, а режим Милошевича все еще находится у власти, апеллируя к идее национальной консолидации перед лицом внешней угрозы. С завершением развернутых боевых действий российской армии в Чечне вырисовывается перспектива партизанской войны, и остается весьма туманным возможный план дальнейшей политической стратегии в этом регионе. Кроме того, как не раз справедливо подчеркивали представители российской либеральной общественности, неурегулированность чеченской проблемы всегда чревата для России угрозой чрезвычайных мер при решении внутриполитических вопросов и усилением националистически-фундаменталистского давления на руководство страны при продолжающемся длительный период экономическом кризисе, ведущем к обнищанию широких кругов населения.
    Нельзя не заметить одновременно и разительную несхожесть двух ситуаций, питающих до сих пор взаимное отчуждение России и Запада. В варианте югославских событий для мирового сообщества на первый план выходит прежде всего проблема права цивилизации Запада как источника и центра модернизации диктовать условия разрешения конфликтов локального и планетарного свойства, опираясь на универсалии собственного политического сознания. В случае же событий на Северном Кавказе речь идет об угрозе фундаментализма религиозного толка, являющегося, в принципе, реакцией на модернизационный процесс и постмодерную ситуацию. Обе эти тенденции высвечиваются на фоне интеграционных изменений, идущих в мире, и противоположных им процессов национально-государственной фрагментации, интенсивность которых еще два десятилетия назад не мог предугадать Тойнби, писавший о "кончине национального государства".1 Таким образом, сегодня следует задуматься прежде всего о возможности утверждения культуры мира в границах планетарного сообщества, которому, с одной стороны, предстоит преодолеть искушение однополярности, "головокружения от успехов" цивилизационного лидерства, а с другой - устоять под натиском не только религиозного, но и возрожденного идеологического фундаментализма, исходящего из полярных цивилизационных образований.
    Вторая половина нашего столетия принесла с собою множество новых реалий: крушение коммунистической системы и, как результат, появление на арене истории ряда новых национальных государств, борьбу тенденций националистического партикуляризма и создания транснациональных экономических и политических объединений, интенсификацию всемирных интеграционных процессов, идущих на фоне охвата планеты едиными информационными потоками, и, одновременно, сознание "недосягаемости планки западного жизненного стандарта", питающее фундаменталистские умонастроения не только в традиционалистских сообществах с авторитарными и тоталитарными политическими устоями, но и в тех странах, которые испытали значительные разочарования и утрату романтических иллюзий, столкнувшись с реальными задачами движения по пути демократической модернизации.
    Развал коммунистической системы и столь долгожданное окончание эры холодной войны со всей очевидностью стимулировали возможности появления однополярного мира, где США, Европа и Япония как мировые экономические и информационные лидеры, несмотря на наличие противоречий между ними, могут прийти к взаимному соглашению и, по сути дела, диктовать курс мировой истории. Экономическое превосходство клуба богатых наций в настоящее время подкреплено их информационной мощью. Формирование единого информационного поля планеты, присутствие сети Интернет в каждом ее уголке делает реальным прямое активное влияние индустриально развитых держав, и прежде всего США, на экономические и политические процессы во всем мире, в несхожем цивилизационном пространстве. Свидетельством тому, безусловно, является экономический кризис, поразивший сначала "азиатских тигров", а затем пришедший в Латинскую Америку и Россию, где его последствия, в первую очередь в плане падения жизненного стандарта населения, имели сокрушительный эффект. В известном смысле события в Югославии стали своеобразным символом новой конфигурации сил в современном мире, отмеченной желанием индустриально развитых держав, входящих в НАТО, открыто демонстрировать свое право на превосходство в пространстве мировой политики. Так что предрекаемый Ф. Фукуямой "конец истории", который он хотел узреть после завершения конфронтации капитализма и коммунизма, так и не наступил. По ироническому замечанию Ж. Бодрийяра, "теперь аристократическая иллюзия источника и демократическая иллюзия конца все более уменьшаются, у нас более нет выбора приближения, удержания в момент уничтожения в настоящем, или же возвращения назад - но есть только присутствие при радикальной иллюзии".2 Вместо "конца истории" свидетелям эпохи дано было увидеть нарождающийся абрис однополярного мира, который логически имел своим сопровождением и новый фазис усиления различных модификаций фундаментализма за пределами западного сообщества.
    Именно фундаменталистская реакция, имеющая как религиозное, так и светское идеологическое обличие, может стать для экономически и информационно главенствующих развитых стран своеобразным предостережением против однополярного подхода к современным проблемам мировой политики. "Дьявол фундаментализма, - констатирует А. Михник, - имеет интерконфессиональный характер, хотя он антиэкуменически ориентирован; он интернационален, хотя и шовинистически окрашен; он упоен использованием силы, хотя так часто стонет о том, что его подавляют".3 Появление "дьявола фундаментализма" как активной политической силы - характерное явление современного мира, в котором утратило свою актуальность былое блоковое противостояние.
    Религиозный фундаментализм является непосредственным ответом на модернизационный процесс, и невнимание к этому фактору может привести к неверной оценке ситуации, связанной с активизацией антизападных по своей сути тенденций, опасных для баланса сил на мировой политической арене. Интересно, что порицая Россию за ее позицию относительно Чечни, многие западные политики не учитывают того момента, что в этом конфликте она, по сути, вовлечена в противоборство с теми экстремистски-террористическими фундаменталистскими силами, которые являют угрозу самим индустриально развитым странам. Не менее опасен светский идеологический фундаментализм, выступающий, например, в обличии российского неоевразийства, имеющего консервативную, фашистскую и национал-коммунистическую разновидности. Он зачастую приобретает и религиозную окраску. Российские неоевразийцы находят поддержку европейских "новых правых", связаны с инспирированными подобной идеологией движениями внутри самого западного мира. Изоляция России в пространстве однополярного мира может значительно усилить такого рода тенденции, которые неминуемо повлияют и на события мировой политики.
    На пороге ХХI века в реалиях российской действительности отчетливо очевидно присутствие основополагающих тенденций современности. Россия сегодня мучительно ищет образ собственной культурной и политической самотождественности, новые формы сосуществования с партнерами по СНГ, всеми членами мирового сообщества. Глобальный финансовый кризис показал, насколько тесно ее судьба сегодня связана со стремительными изменениями информационных потоков, колебаниями и взрывами биржевых страстей в отдаленных от нее уголках мира. Способность знаково-символического мира порождать реалии нашей повседневности ощущается сегодня каждым россиянином. Тенденции интеграции России в мировое сообщество встречают отчаянное противоборство фундаменталистских сил разной окраски. Парадоксальным образом в глазах многих россиян либерально-демократический проект оказался дискредитированным самими действиями реформаторов, породившими опасные сомнения в существовании вообще общечеловеческих ценностей и рациональных стандартов действия. Сознание пребывания "на обочине истории", ярко запечатлеваемое в литературном творчестве российских постмодернистов, может дать опасные плоды, стать катализатором социального взрыва, от которого мировому сообществу не удастся отгородиться с другой стороны новым "железным занавесом". Пример России побуждает к размышлениям по поводу превратностей реализации модернизационного проекта в условиях мозаики сосуществующих цивилизационных образований.
    В период после завершения военной операции на Балканах российское общество вплотную столкнулось с проблемой стратегического выбора пути развития. Ситуация, порожденная операцией НАТО, была в полной мере использована теми российскими политиками, которые всегда проповедовали непримиримость конфронтации России и Запада в глобальной исторической перспективе. Изоляционизм всегда был одним из пунктов идеологических платформ российских крайне националистических и коммунистических партий и движений, чье влияние резко выросло на фоне последствий экономического кризиса. С этим обстоятельством не могли не считаться даже политики центристской и либеральной ориентации, традиционно призывавшие к ассимиляции западных ценностей в контексте российской модернизации. В их выступлениях в прессе также стали появляться достаточно жесткие оценки западной политики на Балканах. Взаимное отчуждение России и Запада еще более выросло на фоне второй чеченской кампании и волны разоблачений коррумпированности российской политической элиты, появившихся в европейской и американской прессе. Утвердившиеся изменения политического климата в период, предшествовавший выборам в Думу в 1999 г. и назначению на высший государственный пост Владимира Путина, были со всей очевидностью чреваты возможностью нового раунда холодной войны. Триумф изоляционистски-фундаменталистской стратегии развития России рисовался весьма вероятным сценарием и естественной реакцией на тенденцию однополярности мирового политического развития, отчетливо осознаваемую после югославской операции держав альянса.
    Характерно, что центристские и либеральные партии и движения сумели найти эффективную стратегию в условиях очевидного политического "похолодания" и добились успеха на выборах в Думу в конце 1999 года, создав тем самым значительный ресурс для продолжения курса демократической модернизации и возможного сближения с Западом. Для многих политических деятелей России, несмотря на неприятие ими идеи окончательно сложившегося однополярного мира, очевиден тот факт, что именно сотрудничество с индустриально развитыми странами дает стране реальный шанс эффективно вписаться в мировое экономическое, политическое и культурное пространство. Именно в этом духе была выдержана и предвыборная программа кандидата в президенты страны Владимира Путина. Осознание того, что Россия - "богатая страна бедных людей", должно вести не к реставрации имперской модели сознания и действия, а к эффективным реформаторским шагам, способным обеспечить и ее признание на международной арене.4 Первые шаги, связанные с контактами Владимира Путина с лидерами индустриально развитых стран Запада, говорят о его решимости тесного сотрудничества с ними во имя решения сложных проблем страны.5 Очевидно, что залогом продуктивности подобного взаимодействия может стать определенная трансформация стереотипов однополярного видения задач мировой политики лидерами ведущих индустриально развитых держав в свете опасной тенденции нарастания силы фундаментализма в различных его формах и проявлениях. Борьба с угрозой внутреннего и исходящего извне фундаментализма еще долго будет составлять трудную проблему для российских реформаторов, стремящихся модернизировать страну, ввести ее в фарватер мирового развития.
    Поскольку модернизационный процесс исходит из прежнего центра западного мира, встает вопрос о приложимости сформировавшихся в его границах мыслительных универсалий, ценностей и стереотипов жизнедеятельности к контексту иных культур. С точки зрения последовательного сторонника постмодерна, это - псевдопроблема в силу несоизмеримости культурных контекстов. Однако для несхожих цивилизаций на исходе нашего столетия как никогда актуальна задача взаимопонимания, поиска согласия по ряду кардинальных вопросов. Так или иначе, в центре современных дискуссий находятся универсальные ценности мира, природы, жизни, человеческого рода, личности и ее свободы, справедливости, демократии, культуры и ее ипостасей - Истины, Красоты и Блага. Ситуация в современности побуждает представителей различных цивилизационных образований предлагать собственные варианты их видения, которые коррелятивны соответствующим им жизненным мирам. При этом очевидно, что те представления, которые являются достоянием западного мышления, должны быть переосмыслены в качественно иных культурных условиях. Постмодерная рефлексия стимулирует внимательное отношение к иному. И если конструктивно воспринять ее урок, то это означает диалогическое переосмысление, контекстуализацию, казалось бы, незыблемых универсалий. Последние при этом не утрачивают своей интерсубъективной значимости.
    Ситуация финала столетия побуждает к позитивному синтезу проблемного поля эпохи высокого модерна с постмодерным типом рефлексии, созданным интеллектуалами развитых стран западного мира.6 В свете такого слияния следует ожидать новых плодов "постмодерной модерности" - возможного калейдоскопического "склеивания", казалось бы, радикально разнородных "критических онтологий", дающих новые картины природы и истории, переосмысления на этом фоне универсалий западного сознания, имеющих непосредственный выход в социально-политическую жизнь, рождение синтетических форм культуры, социальности, институтов, сопровождающих процесс модернизации, который будет продолжать вызывать радикальную критику как со стороны носителей консервативного сознания, так и из лагеря его постмодерно-радикальных противников. Именно в этой ситуации рождается абрис культуры мира, которая призвана преодолеть искус однополярности и фундаменталистского изоляционизма, поддерживая климат толерантности, межцивилизационный диалог и баланс политических сил в едином и постоянно изменяющемся мире.

1. Тойнби А.Д., Икеда Д. Диалог Тойнби-Икеда. Человек должен выбрать сам. Москва, 1998. СС. 223-229.

2. Baudrillard J. The Illusion of the End. Oxford, 1994. P. 123.

3. Michnic A. The Devil of Our Times. // Grappling with Democracy. Ed. by E. Matynia. Prague, 1996. P. 107.

4. Путин В. Открытое письмо Владимира Путина к российским избирателям. // "Известия", 2000. N 36, 25 февраля. C. 5.

5. A Russia to Do Business with. // The Economist. 2000. March 4-th - 10-th. P. 19.

6. Goubman B. Global Communication and the Enlightenment Project. // International Journal of Communication. 1999. Vol. 9, ? 1-5. PP. 11-28.